— А можно пример?

Она полистала книгу, в которой появилось множество закладок.

— Например, «Мальтийский еврей» и «Венецианский купец», «Резня в Париже» и «Тщетные усилия любви» — и там, и там речь идет об уничтожении французских гугенотов. «Дидона, царица Карфагена» и «Антоний и Клеопатра» — Дидона послужила прототипом Клеопатры. «Доктор Фауст» и «Макбет», в которых главные герои обращаются к сверхъестественным силам, что приводит к катастрофе и трагедии. А эпическая поэма Кита «Геро и Леандр» есть очевидное продолжение «Венеры и Адониса».

Джейк рассказал ей о цитате из Овидия, которого переводил Марло, — той, что появилась потом на титульном листе «Венеры и Адониса».

— А знаешь что? — спросила Мелисса, размахивая книгой. — Эта цитата прекрасно подходит к описанию «Геро и Леандра», эпического шедевра, над которым работал Марло, когда его арестовали.

Джейк растянулся на диване, а Мелисса продолжала:

— Существуют и юридические доказательства того, кто написал пьесы. Гоффман говорит об исследовании, проделанном в тысяча девятьсот втором году профессором из Огайо по имени Менденхолл, разработавшим научный метод построения диаграмм стиля некоторых авторов. Он составил схему бессознательных привычек использования слов, структуры предложений, числа слов в предложениях, длины слов и словаря, иными словами, предвосхитил то, что сейчас могут делать текстовые процессоры. Менденхолла нанял человека, который считал, что произведения написал сэр Фрэнсис Бэкон, и хотел получить доказательства.

— Да, Марк Твен тоже считал, что это был Бэкон.

— Он не знал, что Марло мог остаться в живых. Так или иначе, но, сравнивая работы Бэкона с творчеством Шекспира, Менденхолл рассмотрел также труды еще двадцати знаменитых писателей, главным образом для контроля. Затем он изучил двадцать тысяч слов каждого автора, их словари, ритм и длину предложений.

— И одним их двадцати авторов был Марло?

— Подожди, дай рассказать по порядку. Итак, он сравнил произведения Байрона, Шелли, Китса, Теккерея и Кристофера Марло. Длина слов у Бэкона оказалась значительно больше, чем у всех остальных. В результате вместо того, чтобы подтвердить гипотезу своего заказчика, Менденхолл, к собственному удивлению, обнаружил, что именно произведения Марло полностью совпадают с работами Шекспира. Папа, он доказал, что Марло и Шекспир — это один и тот же писатель.

— И все это было проделано в тысяча девятьсот втором году? — Джейк в смятении покачал головой.

— На тот момент материалы дознания еще не были найдены, а потому все решили, что этого просто не может быть. Гоффман опубликовал свою книгу в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году, иными словами, доказательства появились уже давно, но люди попросту не захотели их увидеть.

«Интересно, будет ли какой-то толк от наших усилий? — спросил себя Джейк. — Особенно если учесть судьбу, постигшую Деса Льюиса».

Однако Джейку не хотелось пугать или разочаровывать Мелиссу, которая обрела новую цель в жизни.

— Кроме того, есть еще множество, как пишет Гоффман, «внутренних свидетельств». Скажем, Гамлет, принц Датский, вынужден отправиться в ссылку за море. И он отдает дань ранней пьесе Марло «Дидона, царица Карфагена», когда Гамлет в первый раз приветствует актеров.

Джейк сел.

— В самом деле? Каких актеров?

— Тех, которых он нанял, чтобы разоблачить преступления Гертруды и Клавдия.

Она нашла нужное место и прочитала:

— «Гамлет», акт второй, сцена вторая:[86]«ГАМЛЕТ: Я слышал, как ты однажды читал монолог, но только он никогда не игрался; а если это и было, то не больше одного раза; потому что пьеса, я помню, не понравилась толпе; для большинства это была игра… отличная пьеса, хорошо распределенная по сценам…»

И так далее. Здесь речь идет о студенческой пьесе Марло, написанной в Кембридже, которая так шокировала аудиторию, что ее никогда больше не играли при его «жизни». Поэтому Шекспир не мог ее видеть. И нет ни малейших сомнений в том, кто автор пьесы, — достаточно прочитать следующую строку: «Один монолог я в ней особенно любил; это был рассказ Энея Дидоне; и главным образом то место, где он говорит об убиении Приама». Затем идет практически полная цитата из пьесы Марло:

Пирр в неравный бой спешит к Приаму; буйно замахнулся;

Уже от свиста дикого меча царь падает.

Сравни с отрывком из «Дидоны», где написано: «…он буйно замахнулся, уже от свиста дикого меча царь падает».

— Хм, сходство очевидно.

Она с возмущением посмотрела на отца.

— Сходство? О чем ты говоришь! Где еще ты слышал, чтобы кто-то падал от свиста меча?

— Продолжай. — Джейк встал и направился в кухню сварить кофе.

Мелисса последовала за ним, чтобы быть уверенной в том, что он ее слушает. Она могла не переживать. Тем не менее Джейк аккуратно положил несколько ложек кофе в кофейник.

— Ты знаешь, он изобрел немало слов и метафор. Кроме того, именно в «Докторе Фаусте» Фауст в первом же монологе произносит знаменитую строчку Гамлета «Быть или не быть», только на греческом: «Он кай ми он».

Жители Стратфорда любят повторять, что Шекспир, «должно быть», читал Овидия. Однако Марло переводил не только «Любовные элегии», но и первую книгу «Фарсалии» Лукана.[87]

Джейк напомнил Мелиссе, что он и сам обнаружил этот факт сегодня утром.

— Об этом и речь. Но выслушай до конца:

Голову лишь бы венчать боящимся холода миртом,

Лишь бы почаще меня пылкий любовник читал!

Зависть жадна до живых.

Умрем — и она присмиреет.

Каждый в меру заслуг будет по смерти почтен.

Так, и сгорев на костре погребальном, навек я останусь

Жить — сохранна моя будет немалая часть.[88]

Она отшвырнула книгу.

— Он говорит о жизни после смерти. Две недели спустя после своей мнимой гибели.

Джейк налил две чашки кофе, поставил их на стойку и добавил себе немного молока. Мелисса не обращала на него внимания, расхаживая по кухне, точно адвокат в зале суда.

— Папа, в «Как вам это понравится» имеется мощное послание, где Марло показывает, что ему известен самозванец, и называет его. В многочисленных пьесах — их более тридцати шести — есть только один персонаж, которого зовут Уильям. А ведь это — давай смотреть правде в глаза — довольно распространенное английское имя. Этот персонаж, настоящий фигляр, появляется в первой сцене пятого акта, где встречается с пророческим шутом — его зовут Оселок. Уильям глуп, невежествен и косноязычен. Оселок описывает его соответствующим образом. — Она принялась читать: — «Потому что все ваши писатели согласны, что ipse[89]— это он самый; но ты не ipse, потому что он самый — я».[90]