– Ой, да он струхнул, и еще как! – веселился Дункан. Он нацелил на Райленда объектив видеокамеры. – Классный кадр для сайта.

Райленд, что-то сказав помощнику и Алексе, направился к Айрин.

– Шоу начинается, – тихо объявила она и, сделав шаг навстречу сенатору, громко обратилась к нему: – Сенатор Уэбб, что вы можете сказать о своей последней поездке в Европу?

– Не здесь. – Райленд, метнув бешеный взгляд на Люка, Аделин и Дункана, кивком головы указал в сторону коридора. – Поговорим в приватной обстановке.

И, не дожидаясь ответа, двинулся через толпу. Айрин поспешила за ним, зная, что ее спутники, не отставая, следуют за ней. Она еще раз проверила диктофон, пришпиленный к ремню сумки, а Дункан поменял камеру.

Райленд, быстро прошагав по коридору, завернул в маленький конференц-зал. Айрин, Люк, Аделин и Дункан толпой вошли за ним. Уэбб захлопнул дверь и резко обернулся к Айрин.

– Какого черта вы делаете? – требовательно обратился он к ней, дрожащим от гнева голосом.

– Сенатор Уэбб, в распоряжение «Гластон-Коув бикон» поступило несколько компьютерных файлов с некоторыми материалами, в том числе и видеозаписью, на которой запечатлено, как вы в европейском публичном доме насилуете малолетнюю девочку, – проговорила Айрин. – Вы можете это прокомментировать?

– Ты, безмозглая сучка, да как ты смеешь предполагать подобное? Никогда ничего такого не было. – Райленд побагровел. – Если у вас видеозапись, то я гарантирую, что она фальшивка. И если вы ее обнародуете, я сам позабочусь о том, чтобы от вашей идиотской газеты камня на камне не осталось. Слышите? Я вас уничтожу. – Он посмотрел на остальных. – Вас всех, до одного.

Айрин кивнула Люку:

– Покажи ему, что у нас есть.

Люк поставил компьютер на стол, открыл его и включил. Райленд наблюдал за происходящим с выражением нарастающего ужаса.

– Вы не можете этого сделать, – сказал он. – Вы хоть понимаете, с чем вы имеете дело? Ведь я могу превратить ваши жизни в ад.

Аделин лучезарно улыбнулась ему:

– Обожаю угрозы. Из них выходят отличные цитаты. Твой диктофон пишет, Айрин?

– Да, босс.

Райленд оторопело уставился на маленькое приспособление, пристегнутое к ремню сумки Айрин. Лицо сенатора подергивалось от волнения.

– Выключите его, немедленно выключите.

– Кроме того, наша газета имеет в своем распоряжении видеокассету, сделанную вашей дочерью Памелой, – продолжала Айрин, что-то с бешеной скоростью строча в своем блокноте. – В видеозаписи она утверждает, что вы педофил и, когда она была маленькая, насиловали ее.

– Это гнусная ложь. – Райленд сжал руки в кулаки и сделал шаг к Айрин. – Я же говорил, моя дочь страдала психическим расстройством. Если вы напечатаете всю эту чушь, клянусь, я…

Люк теснее подвинулся к Айрин.

– Только без угроз.

– А вы, Даннер, последний дурак, что ввязались в это дело, – переключился на него Райленд.

– Ввязался, и вовсе не оттого, что мне нечем было заняться, – ответил Люк.

Айрин услышала, как зажужжала одна из камер Дункана, и, сделав еще несколько пометок у себя в блокноте, подняла голову.

– Памела знала, что вы попытаетесь представить видеозаписи фальшивками, поэтому оставила мне также копии распечаток авиарейсов и выписок с кредитных карт, которые доказывают, что вы несколько раз ездили в город, где расположен данный детский публичный дом. Наша газета готова командировать меня в Европу для проведения журналистского расследования.

Краем глаза Айрин видела, как Аделин, услышав столь безапелляционное заявление, удивленно заморгала.

– Да я засужу вашу газету, – сказал Райленд. – Для поездок имелись законные основания. Вопросы, связанные с коммерцией. – Памела на экране заговорила, и Райленд, как загипнотизированный, замер на месте. – Выключите это. Слышите, что я говорю? Выключите!

Аделин проследила за его взглядом на экран.

– Имейте в виду, сенатор, мы сделали несколько копий этих файлов. Не хотели рисковать.

Райленд повернулся к ней:

– Мои адвокаты порвут вас на части.

Видеокамера Дункана снова зажужжала, снимая то, что, Айрин знала, станет потрясающим кадром: Райленд с угрозой навис над крошечной Аделин.

Сообразив, что происходит, Райленд отскочил в сторону.

– А еще Памела заявляет о вашей причастности к смерти Хью и Элизабет Стенсон, погибших семнадцать лет назад, – продолжала Айрин. – Ваши комментарии?

– Я не имею никакого отношения к их смерти. Все знают, что ваш отец был психом. Он убил вашу мать, а потом и сам застрелился. – Райленду удалось немного успокоиться. – И вы, мисс Стенсон, очевидно, такая же тронутая, как и он.

– А что насчет недавнего убийства вашего помощника, Хойта Игана? – спросила Айрин. – Памела утверждает, что это именно он заснял на пленку то, как вы занимаетесь сексом с малолеткой в европейском публичном доме, а потом шантажировал вас этой записью. У вас есть комментарии?

– Да, у меня есть комментарии, – натянуто проговорил Райленд. – Все это чистая инсинуация. Вы пытаетесь уничтожить меня, потому что считаете убийцей ваших родителей. Вы в состоянии бреда с помощью цифровой видеокамеры и компьютера состряпали это дерьмо. Но я вам не дамся. Вы слышите? Я не позволю уничтожить меня и все, чего я достиг. Я нужен этой стране.

Дверь у него за спиной открылась. Алекса Дуглас вошла в комнату и остановилась.

– Что здесь происходит?

– Эти люди задумали уничтожить меня всеми доступными им средствами! – в бешенстве воскликнул Райленд. – Ты не должна верить той лжи, которую они грозятся опубликовать. Я должен немедленно связаться со своими адвокатами. Они положат этому конец.

Однако Алекса, сбитая с толку, стояла, уставившись на экран.

– Да это ты, Райленд, – сказала она. – Какого черта?

– Это фальшивка, изготовленная с помощью цифровой техники, – сказал ей Райленд. – Не верь тому, что видишь.

Райленд на экране взял предложенный ему напиток. В комнате появилась маленькая невеста. Райленд поднялся со своего места и взял ее за руку.

Место действия переместилось в спальню. В кадре возник обнаженный Райленд.

– Боже праведный! – шепотом воскликнула Алекса, совершенно потрясенная. – А я ей не поверила. Она пыталась рассказать мне, но я не поверила ей.

Райленд взял ее за руку.

– Памела лгала тебе, дорогая. Что бы она тебе обо мне ни говорила, все это ложь. Она была очень, очень больна. Ты сама знаешь.

– Я не о Памеле. – Алекса выдернула свою кисть из его рук. – Я о моей дочери, Эмили. Она мне несколько недель назад сказала, что ты пытался, как она выразилась, нехорошо дотронуться до нее. Я думала, она нарочно это сочинила, потому что не хочет нового папу. А она, как оказывается, говорила правду.