И не он один был в таком же положении.

— Ну, хорошо, мне кажется, что это неплохо, — провозгласила Рита, когда они с трудом тащились с рождественского базара новогодних елок в Беверли-Хиллз под названием «Елки для Звезд», где пытались отыскать хорошенькую норвежскую елочку для своей квартиры. — Небольшой загул — это то, что тебе надо. Особенно в такое время года. Считай, что все это просто танец в обнимку под рождественскими гирляндами. — Схватив одну такую гирлянду из корзины на прилавке, она привстала на цыпочки, что было очень забавно на ее платформах, и помахала ею над головой Фрэнки.

Фрэнки, смеясь, оттолкнула ее от себя, но ее не могло не задеть то слово, которое Рита выбрала для выражения своей мысли. Загул. Неужели это все, на что она может рассчитывать? Несколько головокружительных недель с выпивкой и флиртом в итальянских ресторанах, с оплавленными свечами в винных бутылках на столе и его рукой, шарящей под столом в поисках ее бедра, с поцелуями на танцплощадке и таким количеством секса, с которым она не будет знать, что делать?

За прошедшую неделю со всеми его международными звонками с дальних берегов Тулума и с развалин Чичен-Итса цивилизации майя — всех этих обрывочных разговоров по ненадежным линиям из мексиканских телефонных автоматов — Фрэнки не могла не почувствовать, что под их непринужденной болтовней скрываются глубокие невысказанные чувства. Все это явно выходило за рамки простого любовного приключения, которое так же быстро сгорает дотла, как и воспламеняется, оставляя за собой ничего не значащие «спасибо, увидимся когда-нибудь обязательно, всего наилучшего». Что это не простое развлечение, которое оставит после себя только неясные воспоминания о проведенных в пьяном угаре бурных ночах, кредитную карту с внушительной суммой и — если ей повезет или не повезет, смотря с чьей стороны на это посмотреть, — с приступом цистита от всех этих энергичных гимнастических упражнений в постели.

Но сейчас все было по-другому.

Она машинально погладила пальцами острые иглы одного деревца, а потом повернулась к Рите:

— Кажется, это просто замечательное!

— Ты так думаешь? — Рита придирчиво осмотрела дерево, энергично потрясла его, слегка отстранила от себя, чтобы лучше разглядеть, а потом сказала: — Пожалуй, ты права. Мне тоже оно нравится. — Обрадовавшись столь удачной находке, она отправилась на поиски красивого продавца, который должен был оформить покупку. При этом она поправила волосы и расстегнула верхнюю пуговицу блузки.

Фрэнки смотрела, как она кокетливо шествует между неопознанными знаменитостями в темных очках и бейсбольных кепках, и про себя улыбалась. Ведь она говорила вовсе не о рождественском дереве.

За эту неделю Фрэнки сделала для себя еще одно открытие: что из бывшей подружки Хью она превратилась теперь в возлюбленную Рилли. Воз любленная Рилли! Звучит незаконно и возбуждающе — и гораздо приятнее, чем «бывшая подружка Хью». Но привыкнуть к этому было не так-то просто. Даже теперь, когда прошло целых семь дней, она все еще не могла до конца в это поверить. В первые несколько дней после отъезда Рилли в Мексику ее постоянно изводили угрызения совести. Как будто она в некотором смысле изменила Хью. Она знала, что так думать — это абсолютное сумасшествие, что это извращенное понятие о верности, но все равно ей нелегко было отказаться от привычки думать о том, что, как она надеялась, станет ее судьбой на всю оставшуюся жизнь. Всего два месяца назад в ее душе звенели свадебные колокола, и она мечтала о бриллиантовых кольцах от Тиффани и пробовала свою подпись в качестве миссис Хью Гамильтон, — и вот, без всякого перехода и предупреждения, все изменилось. И теперь она влюблена в лакающего пиво, пожирающего мясо, неопрятного, наглого… и просто потрясающего американца, о котором она не в состоянии перестать думать ни на минуту.

С тем только уточнением, что, по мере того как проходили дни и чем больше она думала об этом, тем яснее должна была признать, что все, что случилось между ней и Рилли, не было никаким сюрпризом. Признаки этого появились уже давно, просто она не могла их разглядеть. Словно она смотрела на одну из известных картинок, состоящих из множества крошечных на первый взгляд хаотических точек, и вдруг что-то случилось, и она поняла, что за картина там нарисована. Она была столь погружена в Хью, столь сосредоточена на нем одном и на том, чего у нее нет, что не смогла вовремя разглядеть, что же у нее есть. Или, вернее, на том, что у нее может быть, если она все поймет правильно и схватит это обеими руками. Но теперь-то уж она этого не упустит. Она собирается сполна воспользоваться представленной ей возможностью. Что бы ни случилось.

— Господи, да она огромная! Как вы думаете, мы сможем ее засунуть в машину?

Рита смотрела на продавца — жующего резинку шестифутового молодца по имени Митчел, в бейсболке козырьком назад — вовсе не так уж невинно. Он пытался разместить елку на заднем сиденье «Жар-птицы», которое и так уже было завалено разноцветной мишурой, разными коробками с сувенирами и жестяными банками с искусственным снегом. Рита не любила дизайнерское оформление рождественских праздников — все эти минималистские выкрутасы, несколько серебряных веточек, несколько со вкусом подобранных гирлянд, и все, — она предпочитала веселое сияние разноцветных огней, искусственный снег, разбросанный по подоконнику, наклеенные на стекло фигурки святых и снежных баб, рождественские пожелания, как знамена, развешанные по стенам и по потолку.

Митчел вытер со лба пот рукой, одетой в замшевую перчатку, и понимающе улыбнулся обеим: и Рите, и Фрэнки.

— Раньше у меня с этим делом не было никаких проблем. — Его выговор был столь же гладким и мерзким, как покрытый гелем хвостик его волос, высовывающийся, как черный блестящий слизняк, из-под козырька его бейсболки.

Фрэнки сделала каменное лицо. Что за тип. Не мнит ли он себя бог знает каким сексуальным героем?

Но Рита, по всей видимости, именно таковым его и считала. Провокационно посмеиваясь, она подошла к машине и оперлась на ее капот таким образом, чтобы лучше обрисовывались ее груди, — на тот случай, если раньше Митчел еще не успел их заметить. Она знала, что ведет себя просто неприлично, но по-другому не могла. Ведь этим заигрыванием с двадцатилетним парнем на рождественском елочном базаре ограничивались на сегодня все ее сексуальные переживания.

Несмотря на провальную ночь после вечеринки у Картера Мансфельда, они продолжали встречаться с Мэттом, только теперь она начала серьезно сомневаться, сможет ли она долго выдержать общение с человеком, который любит кататься на волнах, но не может прокатиться на рыжеволосой англичанке из Ланкашира. Прошел уже месяц с их первой встречи, а они все еще ни разу не занимались настоящим сексом в постели, и такая ситуация становилась все более и более невыносимой. Рита, конечно, слышала, что в некоторых случаях подобные дела двигаются очень медленно, но все равно это казалось ей настоящим сумасшествием. Если в самом скором времени она не получит чего хочет, то у нее снова вырастет девственная плева.

Но это не значило, что она оставила свои попытки. После сокрушительного провала сексуального белья и массажного масла она решила внять совету Фрэнки о том, что с ним надо просто посидеть и спокойно поговорить о том, что ему мешает или в чем причина его безбрачия. К сожалению, в интерпретации Риты это «посидеть и спокойно поговорить» означало встать посередине спальни и, указывая на свой целлюлит, истошно завопить: