Тем не менее, вскоре во всех крупных японских городах появились свои собственные умельцы, изготавливающие аркебузы не хуже «намбандзин». В небольшом приморском городке Сакаи, близ Осаки, было даже налажено массовое производство «огненных трубок». Пули из этих аркебуз летели на расстояние до двухсот метров. Опытный стрелок из аркебузы мог производить до пяти выстрелов в минуту.

Подобно европейской аркубезе, японская «тэппо» приводилась в действие тлеющим фитилем, который поджигал порох. Фитиль – пропитанный особым маслом шнур – закреплялся на S-образном рычаге. Когда стрелок нажимал на спусковой рычаг, тлеющий фитиль опускался к запальному отверстию, которое, во избежание несчастных случаев, закрывалось плотной медной крышкой. Процесс забивания пороха и пуль в ствол проходил без проблем, однако укладка более мелкого затравочного пороха на полку, скорее всего, требовала удаления фитиля на безопасное расстояние (не совсем понятно, как это делалось). Аркебузир обязательно должен был иметь при себе запасной фитиль: для того, чтобы пользоваться «тэппо» в течение дня, требовалось в среднем около двух метров фитиля. Некоторые «огненные трубки» имели в ложе отверстие, через которое пропускался «резервный» фитиль.

Японцы внесли ряд усовершенствований в аркебузы. Например, они изобрели лакированные футляры, чтобы «тэппо», когда ими не пользовались, оставались сухими. Далее, они создали водонепроницаемый щиток для запального отверстия, чтобы можно было вести стрельбу в дождь. Со временем приклад японской аркебузы настолько укоротился (а ее вес, соответственно, настолько облегчился), что «тэппо» стала напоминать длинный пистолет и стрельба из нее могла вестись и без сошки.

Разумеется, аркебуза, наряду с перечисленными выше достоинствами, имела и свои недостатки. Например, процесс ее перезарядки требовал немалого времени. К тому же она обеспечивала, особенно на первых порах, меньшую точность попадания, чем лук. Несмотря на это, еще в 1555 году наш старый знакомый – князь Сингэн Такэда, один из величайших полководцев своего времени – приобрел триста «огненных трубок», а в 1571 году приказал своим полевым командирам сокращать в войсках число копейщиков, увеличивать число аркебузиров и постоянно проводить занятие по огневой подготовке и учения для проверки меткости стрельбы. Впоследствии и сам Сингэн был, кстати говоря, смертельно ранен аркебузной пулей при осаде неприятельского замка. Будущее было однозначно за японскими «тэппо» – за аркебузами, чьи пули пробивали самурайские доспехи, и за пушками, чьи ядра разрушали стены самурайских замков. И «боевые холопы», невзирая на всю свою доблесть, ничего не могли противопоставить неумолимому ходу истории…

Именно своими, отечественными аркебузами, изготовленными японскими мастерами из Сакаи, вооружил свою армию грозный воитель Нобунага Ода, выступив в поход, чтобы положить конец междоусобным войнам «эпохи воюющих провинций», и воссоединить Японию. Успех этой дальновидной меры превзошел все самые смелые ожидания: как нам уже известно, в решающей битве при Нагасино (1575) три тысячи вооруженных аркебузами (или, выражаясь тогдашним русским языком, «огненным боем») стрелков Нобунаги Оды меткими залпами из-за палисадов скосили блестящую самурайскую конницу противника (эту победу замечательный японский кинорежиссер Акира Куросава запечатлел в своем замечательном, уже упоминавшимся нами выше художественном фильме «Кагэмуся», или «Тень воина»). Урок был столь впечатляющим, что и преемники Нобунаги, «объединители Империи» Хидэёси Тоётоми и Иэясу Токугава, отдали должное огнестрельному оружию. Именно «огненному бою» (в первую очередь – аркебузам, во вторую – артиллерийским орудиям, также заимствованным сынами Ямато у европейских «заморских варваров») они были, прежде всего, обязаны теми блестящими победами, которыми смогли, наконец, завершить дело Нобунаги, вернув Японии мир и единство.

Итак, огнестрельное оружие-«тэппо» сыграло в истории Страны Восходящего Солнца решающую роль. Так, например, в лписанной нами выше эпохальной битве при Сэкигахаре, только в составе подкрепления, посланного Масамунэ Датэ на помощь своему командующему в октябре 1600 года, из общего числа в три тысячи «буси» четыреста двадцать бойцов были конными меченосцами, восемьсот пятьдесят – пешими копьеносцами, двести – лучниками, а тысяча двести (больше половины!) аркебузирами (о вооружении остальных трехсот тридцати воинов сведений не сохранилось). Другой резервный контингент, состоявший из двух тысяч «боевых холопов», включал двести семьдесят конных воинов, пятьсот пятьдесят копейщиков, двести пятьдесят стрелков из лука и семьсот аркебузиров (опять-таки больше половины личного состава). О вооружении остальных «буси» данного контингента сведений до нас не дошло. К 1600 году основным видом вооружения японских армий стала аркебуза, вторым по значению – копье (достигавшее в описывемое время длины трех метров, превратившись, по сути дела, в пику, и ставшее главным оружием как конницы, так и пехоты), и только третьим – лук со стрелами (бывший главный вид оружия «буси» и символ принадлежности к воинскому сословию). В Японии «тэппо» квалифицировалось не по калибру (как в тогдашней Европе), а по массе пули (варьировавшейся от пятнадцати до ста десяти граммов). Пушки в те времена считались малоэффективными: они стреляли ядрами массой от одного до двух килограммов, причем имели небольшую дальность и в целом были не слишком надежны (нередко при стрельбе пороховые газы разрывали не слишком прочные пушечные стволы, убивая и калеча при этом орудийную прислугу). Однако уже после битвы при Сэкигахаре от английских и голландских торговцев были получены более качественные артиллерийские орудия, которые довольно хорошо зарекомендовали себя при осаде Осаки в 1615 году.

Аркебуза стала популярным видом оружия еще и потому, что изменился социальный состав японских армий. Если для обучения стрельбе из лука и физической подготовки требовалось подчас несколько лет, то спешно мобилизованного крестьянина-«асигару» можно было обучить стрельбе из аркебузы всего за несколько дней. Таким образом, «огненные трубки» стали идеальным оружием для мобилизованных солдат, временно бравшихся за оружие и не относившихся к самурайскому сословию.

Именно в силу вышеуказанных причин «огненная трубка» так и не прижилось в полной мере именно среди благородного самурайского сословия. Хотя с необходимостью применения «огненного боя» в новых условиях примирились, как с неизбежным злом, и даже вооружили аркебузами самураев низших рангов, знатные «буси» по-прежнему старались брать аркебузы (а впоследствии – мушкеты и пистолеты) в руки как можно реже. Причину столь отрицательного отношения истинных «буси» к «огненным трубкам» легко понять: огнестрельное оружие и тактика боя с его применением, противоречили самой сути «бусидо». Этика «пути воина» требовала сходиться с противником в смертельной схватке лицом к лицу. А огнестрельное оружие превращало сражение в кровавую бойню, в которой почти не оставалось места для личной доблести, и рыцарское искусство поединка (способность которого обеспечить победу была впервые поставлена под вопрос еще в период двух поочередных вторжений в Японию татаро-монголо-китайско-корейского экспедиционного корпуса каана Хубилая) отступало на второй план. Поэтому в Японии, после достигнутых первых успехов в деле столь многообещающих усовершенствований «тэппо», перестало ощущаться стремление к дальнейшему усовершенствованию перенятого у португальцев огнестрельного оружия, несмотря на его многократно доказанную бесспорную эффективность. На момент «революции (реставрации) Мэйдзи» 1867–1868 годов, лишившей самурайское сословие власти над Японией, японские стрелки были все еще вооружены «огненными трубками», мало чем отличавшимися от фитильных аркебуз, привезенных португальцами тремя столетиями ранее.