– У меня есть допуск, – напомнил Лэм.

– Выписанный в расчете на то, что ты им никогда не воспользуешься, – сказал Даффи. – А меня вытащили из теплой постели, поскольку охранники ночной смены со страху решили, что ты собираешься штурмовать здание. Все хорошо помнят твой прошлогодний фокус с бомбой.

Лэм удовлетворенно кивнул:

– Приятно сознавать, что меня не забывают.

– Да уж, память о тебе как герпес – ничем не вытравить. – Даффи кивнул на здание по соседству. – Внутрь тебя не пустят, а значит, если тебе есть что сообщить, изложи это в рапортичке. Леди Ди очень обрадуется. А сейчас я, по доброте душевной, подброшу тебя до ближайшей стоянки такси. Если мне окажется по пути.

Лэм хлопнул в ладоши – раз, другой, третий. Затем повторил процедуру. Проделал ее еще разок. И не останавливался до тех пор, пока юмор ситуации не выдохся окончательно.

– Ой, извини, – наконец сказал он. – У тебя все?

– Да пошел ты, Джексон!

– Чуть позже, может, и пойду. После того, как ты проведешь меня в Риджентс-Парк.

– Ты вообще слышал, что я сказал?

– Каждое слово. Видишь ли, мы можем сделать по-твоему, но тогда мне придется пешочком возвращаться сюда со стоянки такси и действовать куда грубее. – Он вытащил пачку сигарет, заглянул в нее, убедился, что она пуста, и швырнул на заднее сиденье. – В общем, как хочешь, Ник. Что-то я давненько ничьих карьер не ломал. Занятие веселое, но потом задолбаешься возиться с бумагами.

Даффи смотрел на дорогу, как будто машина ехала по шоссе и впереди наметилась пробка.

– Если бы ты не знал, что облажался, мы бы уже уехали. – Лэм потянулся и потрепал руку Даффи; рука побелела, потому что пальцы вцепились в руль. – Мы все иногда ошибаемся, сынок. Твоей последней ошибкой стала Ребекка Митчелл – ты отпустил ее без должной проверки.

– С ней все чисто.

– Да-да, она девственница, ты проверил. Ну, сейчас она, может, и девственница, но не всегда такой была. Особенно когда играла в «бутылочку» с парой романтических красавцев родом из… откуда же они были родом? А, из России. И по чистой случайности именно она сбила Мина Харпера, который присматривал за важным гостем из… ну, откуда же этот гость? Мне дальше рассказывать или сам продолжишь?

– Тавернер осталась довольна моим отчетом.

– Я больше чем уверен, что так оно и есть. До тех пор, пока кто-нибудь не прольет на него свет и не укажет на огрехи.

– Лэм, ты что, не понял? Она. Осталась. Довольна. Моим. Отчетом, – заявил Даффи, сопровождая каждое слово ударом по рулю. – Велела мне обмотать его ленточкой, завязать на бантик и спрятать с глаз долой. Так что ты не под меня копаешь, а под нее. Ну-ну, желаю удачи.

– Ты прямо как маленький, Ник. Да, распоряжение дала она, но исполнял его ты. И кого, по-твоему, бросят на растерзание волкам?

Оба умолкли. Даффи продолжал барабанить по рулю, отстукивая невысказанные слова. Стук замедлился, запнулся, прекратился, как если бы слова оборвались даже в уме.

– Да уж, – вздохнул Ник Даффи. – Каюсь, тут я дал маху. Не надо было отвечать на звонок после полуночи.

– Нет, – возразил Лэм. – Ты дал маху в другом. Не надо было забывать, что Мин Харпер – один из моих людей.

Они вышли из машины и направились ко входу в Риджентс-Парк.

Пока Ривера катили на тележке, все нервы в его теле ныли, напряженные до предела. Он чувствовал себя бубном, на котором выстукивают какой-то чуждый ритм.

Молт, тоже измотанный, как белье в сушилке, каждые пять минут останавливался передохнуть. Чуть раньше, на подходе к клубу, им пришлось прятаться от патрульной машины. Теперь ничего подобного не происходило. Очевидно, Молт затвердил график патрулирования наизусть. И кем бы он ни был, хорошо знал, что делает.

Однако даже намеком не дал понять, куда везет Ривера.

Молт остановился, почесал макушку сквозь колпак, и все сместилось, будто голова его соскользнула со своей оси. Он заметил, что Ривер на него смотрит, и зловеще ухмыльнулся:

– Почти приехали.

– Архив, – сказал Лэм.

Теперь, когда они вошли в здание, Даффи побледнел еще больше; кожа так туго обтягивала скулы, что казалось, еще чуть-чуть – и лопнет, а сам он обмякнет пустым рассерженным мешком.

– Архив, – повторил Даффи.

– Он все еще в подвале?

Даффи ткнул в кнопку лифта, будто в горло Лэма.

– Так ведь архивом занимается этот твой чудик, Хо.

– Ну его работе конца-краю не видать.

Спустившись на несколько этажей – но не на самый последний, – они вышли в коридор, залитый голубым сиянием. В дальнем конце виднелась открытая дверь, и в нее струился теплый, какой-то библиотечный свет, частично загороженный приземистой фигурой. Женщина в инвалидной коляске: дородная, с копной седых волос и лицом, напудренным до клоунской белизны. При виде посетителей лицо настороженно застыло, но по мере их приближения настороженность сменилась радостью. Когда оба посетителя приблизились, женщина в инвалидной коляске призывно раскинула руки.

Лэм склонился к ней, она его обняла, а Ник Даффи смотрел на все это, как на нашествие инопланетян.

– Молли Доран, – сказал Лэм, когда она разомкнула объятья. – А ты ни на день не постарела.

– Одному из нас приходится держат форму, – сказала она. – А ты растолстел, Джексон. И плащ у тебя как у бездомного бродяги.

– Это новый плащ.

– С каких это пор он новый?

– С нашей прошлой встречи.

– Ха, так ведь это пятнадцать лет назад было. – Она посмотрела на Даффи и беззлобно сказала: – Николас, марш отсюда. На мой этаж Псам ходу нет.

– Мы ходим, где хотим…

– Та-а-ак, – протянула она, погрозив ему коротким пухлым пальцем. – На мой этаж Псам ходу нет.

– Он сейчас уйдет, Молли, – сказал Лэм и повернулся к Даффи. – Я пока здесь побуду.

– Так ведь ночь…

– Мы ждем.

Даффи уставился на него и покачал головой:

– Сэм Чапмен меня предупреждал. О тебе.

– Он и о тебе сказал пару ласковых, – ответил Лэм. – Когда проверил информацию по Ребекке Митчелл. Вот лучше, возьми. – Он достал из кармана упаковку таблеток, найденную в офисе Катинского. – Проверь, пока я здесь не закончу.

Стук захлопнутой двери заглушил слова Даффи.

Лэм повернулся к Молли Доран:

– Почему тебя перевели в ночную смену?

– Чтобы я не пугала молодежь. А то они меня видят, представляют свое будущее и сбегают из Конторы в Сити.

– Я так и думал.

Инвалидная коляска, вишнево-красная, с пухлыми подлокотниками, обтянутыми бархатом, могла развернуться на пятачке. Молли Доран резво крутанула коляску на месте и повела Лэма в длинное помещение, уставленное вертикальными стеллажами на рельсах наподобие трамвайных; когда стеллажами не пользовались, их можно было сдвинуть вместе, как мехи гигантского аккордеона. На каждой полке стеллажей лежали припорошенные пылью папки с такой древней документацией, что даже те, кто некогда ее изучал, сами давно обратились в прах. Здесь было хранилище старых тайн Конторы. Разумеется, всю эту информацию можно было бы уместить на кончик иглы, если бы для этих целей выделили соответствующий бюджет.