экономических изменений, которые совершенно неподвластны индивидуальным устремлениям. Но больше ему не на что было опереться. К тому же господствовавшая в Германии система нравственного и политического воспитания делала все возможное для того, чтобы люди проникались духом тупого послушания, верой в то, что все желаемое должно исходить свыше, от тех, кто по божественному велению восседает на вершине власти над законопослушным гражданином, чье чувство личной ответственности опровергалось суровым чувством долга перед страной. Неудивительно поэтому, что именно Германия стала жертвой массовой психологии, хотя она далеко не единственная страна, которой угрожает этот опасный микроб. Влияние массовой психологии распространилось повсюду.

454 Индивидуальное чувство слабости, вплоть до воображения собственного небытия, компенсировалось, таким образом, вспышкой неизвестного до сих пор стремления к власти. Это был бунт бессильных, ненасытная алчность «неимущих». Этими хитрыми способами бессознательное заставляло человека осознать самого себя. К сожалению, в сознании индивидуума не было ценностей, которые позволили бы ему понять и усвоить эту реакцию, когда она достигла порога осознания. Высшие интеллектуальные авторитеты не проповедовали ничего, кроме материализма. Церкви явно не могли справиться с новой ситуацией; они только протестовали, а протесты помогали мало. Если коротко, лавина прокатилась по Германии и вознесла на свой гребень вожака, избранного в качестве инструмента для завершения краха нации. Каково же было его первоначальное намерение? Он мечтал о «новом порядке». Мы сильно ошиблись бы, предположив, что он вовсе не собирался создавать какой-либо международный порядок. Напротив, в глубине своего существа он был движим силами порядка, которые начали действовать в нем в тот миг, когда тяга к власти и алчность полностью овладели его сознательным разумом. Гитлер был выразителем «нового порядка», и вот настоящая причина, по которой в него влюбился практически каждый немец. Немцы хотели порядка, но допустили роковую ошибку, избрав своим предводителем главную жертву беспорядка и необузданной жадности. Их индивидуальная установка оставалась неизменной: они жаждали власти и порядка. Как и весь остальной мир, они не понимали, в чем состоит значение Гитлера, что он, собственно, символизирует собой в каждом человеке. Гитлер был поистине поразительным олицетворением всех человеческих недостатков – бесталанная, неприспособленная, безответственная, психопатическая личность, обуреваемая пустыми инфантильными фантазиями и проклятая острой интуицией крысы или беспризорника. Он в подавляющей степени воплощал собой тень, низшую часть личности каждого, и по этой причине в него тоже влюблялись.

455 А разве у них был выбор? В Гитлере каждый немец наверняка прозревал свою тень, самую большую опасность для себя. Всем нам суждено однажды осознать тень и научиться с нею справляться. Но можно ли было ожидать, что немцы это поймут, если вообще никто в мире не желает принять такую простую истину? Мир никогда не придет к порядку, пока эта истина не станет общепризнанной. Между тем мы развлекаемся, выдвигая всевозможные внешние и второстепенные причины, почему тень нельзя осознать, хотя достаточно хорошо знаем, что условия осознания очень сильно зависят от того, как именно мы их воспринимаем. Если бы, например, французские швейцарцы предположили, что все немецкие швейцарцы – бесы, у нас в Швейцарии могла бы в мгновение ока разразиться величайшая гражданская война, и мы отыскали бы, не сомневаюсь, самые убедительные экономические причины, по которым такая война неизбежна. Что ж, мы не воюем, потому что усвоили урок, полученный более четырехсот лет назад[252]. Мы пришли к выводу, что внешних войн лучше избегать, а потому вернулись домой, но забрали раздоры с собой. В Швейцарии мы построили «совершенную демократию», где наши воинственные инстинкты проявляются в форме домашних ссор, иначе именуемых «политической жизнью». Мы воюем друг с другом в рамках закона и конституции и склонны считать демократию хроническим состоянием смягченной гражданской войны. Мы далеки от мира с собой: напротив, мы ненавидим друг друга и воюем друг с другом, поскольку нам удалось поместить войну внутрь себя. Наше миролюбивое внешнее поведение служит для защиты наших домашних ссор от чужеземных вторжений, которые могут нам помешать. До сих пор мы преуспевали, но путь до заветной конечной цели еще долог. У нас имеются враги во плоти, мы пока не смогли полностью вместить в себя наши политические разногласия. Мы еще подвластны нездоровому заблуждению, будто нужно обрести мир в себе. Тем не менее даже наше национальное, смягченное состояние войны скоро завершилось бы, узрей каждый собственную тень и начни ту единственную борьбу, которая действительно стоит схватки, то есть борьбу против подавляющего влечения тени к власти. У нас в Швейцарии сносный социальный порядок, потому что мы воюем между собой. Наш порядок был бы идеальным, имей каждый возможность направлять агрессию внутрь себя, в свою психику. К сожалению, наше религиозное образование мешает нам этого добиться, сбивает с толка ложными обещаниями немедленного внутреннего мира. В конце концов мир и вправду может наступить, но это случится только тогда, когда победа и поражение утратят свое значение. Что имел в виду наш Господь, когда сказал: «Не мир пришел Я принести, но меч»[253]?

456 В той мере, в какой вообще возможно сотворить истинную демократию – условную борьбу между собой, коллективную или индивидуальную, – мы воплощаем и делаем реальными факторы порядка, потому что жизнь в упорядоченных условиях становится совершенно необходимой. При демократии вы просто не можете позволить себе тревожащие осложнения внешнего вмешательства. Как вести полноценную гражданскую войну, когда на тебя нападают извне? Когда, с другой стороны, вы всерьез расходитесь с самим собой, то принимаете ближних как возможных сочувствующих вашему делу и потому склонны быть дружелюбными и гостеприимными. Но вы вежливо избегаете людей, которые хотят быть полезными и обещают избавить вас от ваших проблем. Мы, психологи, на долгом и мучительном опыте убедились, что человек лишается лучшего ресурса, когда ему помогают избавиться от комплексов. Достаточно помочь ему их осознать и затеять сознательный конфликт внутри себя. Так комплекс становится средоточием жизни. Все, что исчезает из психологического инвентаря, может проявиться вновь в образе враждебного соседа, который неизбежно вызывает гнев и агрессию. Конечно, лучше для всех понимать, что злейший враг прячется в собственном сердце человека. Наши воинственные инстинкты неистребимы, поэтому состояние идеального мира всех со всеми попросту немыслимо. Более того, мир – состояние иррациональное, он порождает войну. Истинная демократия – в высшей степени психологическая инстанция, которая принимает во внимание человеческую природу такой, какова та есть, и допускает необходимость конфликтов в пределах национальных границ.

457 Если сравнить нынешнее состояние ума немцев с моими соображениями, мы оценим, сколь масштабна задача, стоящая перед миром. Вряд ли можно ожидать, что деморализованные немецкие массы осознают