У Сидни в кармане зазвонил телефон.

Мобильник ей купил Виктор. Вернее, Виктор сначала его купил, а потом отдал Сидни – когда увидел, какая у нее способность. Телефон, в понимании Сидни, стал приглашением остаться. У нее, Митча и Виктора оказались одинаковые модели, и почему-то Сидни это было очень приятно. Как будто она вступила в какой-то клуб. В школе ей хотелось вступить в какой-нибудь клуб, но особо спортивной она никогда не была, школьное самоуправление ее не интересовало (да и для средних классов это все равно было клоунадой), а после воскрешения школьного хомячка она немного опасалась вступать в клуб любителей природы. Сидни успокаивала себя той мыслью, что в старших классах клубы будут гораздо интереснее.

Если ей удастся столько прожить.

Телефон снова зазвонил. Сидни отложила зажигалку и выудила мобильник из кармана.

– Алло! – сказала она.

– Привет, Сид. – Звонил Митч. – Там все в норме?

– Я почти закончила с бумагами, – ответила она, снова берясь за зажигалку и поднося к огню очередной листок. На нем оказалась синеволосая девушка. Волосы у нее были почти такие же синие, как и сама зажигалка. Сидни смотрела, как лицо девушки сворачивается и исчезает. – Собираетесь придумать мне еще какое-нибудь занятие?

Митч засмеялся, но получилось у него не очень-то весело.

– Ты же девчонка. Просто посмотри телевизор. Мы вернемся попозже.

– Эй, Митч, – сказала Сидни уже тише, – а вы… вы ведь вернетесь, да?

– Как только смогу, Сид. Даю слово.

– Ну смотри. – Она подожгла очередной лист. – Иначе я выпью все твое шоколадное молоко.

– Не посмеешь, – заявил Митч, и перед тем как он повесил трубку, она почти услышала в его голосе улыбку.

Сидни убрала телефон и подожгла последнюю страницу. Свою собственную. Она прикоснулась зажигалкой к краю листа и держала его так, чтобы огонь сначала сожрал одну сторону страницы и только потом проглотил снимок – бумажную версию девочки с короткими светлыми волосами и прозрачно-голубыми глазами. Он прожег ее красным и ничего не оставил. Она позволила огню лизнуть свои пальцы и только потом бросила листок в мойку и улыбнулась.

Та девочка умерла.

Кто-то постучал в дверь номера, и Сидни чуть не уронила зажигалку.

Стук повторился.

Она затаила дыхание. Дол встал, издал нечто вроде рычанья и встал между нею и дверью номера.

Стук раздался в третий раз, а потом кто-то позвал:

– Сидни?

Даже встав на цыпочки, Сидни не смогла бы посмотреть в дверной глазок, но ей и не нужно было. Она знала этот голос – знала даже лучше своего собственного. Она вскинула руку и прижала пальцы к губам, чтобы заглушить удивленный возглас, ответ, звук дыхания – как будто не могла доверять своим губам ни в чем.

– Сидни, пожалуйста, – донесся голос Серены сквозь дверь: ровный, мягкий, негромкий.

На мгновение она чуть не забыла все: отель, стрельбу, треснувший лед, словно они сейчас снова очутились дома и играют в прятки и Сидни слишком хорошо спряталась, а Серена сдалась или заскучала – и умоляет младшую сестренку тоже прекратить игру и выйти. Будь они дома, Серена сказала бы, что у нее есть печенье или лимонад, или почему бы им не включить тот фильм, который Сидни давно хочется посмотреть? Можно приготовить попкорна! Конечно, все это было неправдой. Даже тогда Серена готова была сказать что угодно, чтобы выманить сестру, а Сидни особо не обижалась, потому что она выиграла.

Вот только они не дома.

Они очень далеко от дома.

А игра идет нечестно, потому что ее сестре не нужно лгать, подкупать или жульничать. Ей достаточно просто произнести нужные слова.

– Сидни, ну же, открой дверь.

Она положила зажигалку, слезла с книги Виктора и, пройдя через комнату, на секунду прижала ладонь к деревянной панели – а потом ее предательские пальцы легли на дверную ручку и повернули ее. Серена стояла на пороге в зеленой штормовке и легинсах, заправленных в черные сапоги на высоком каблуке, упершись руками в оба дверных косяка. Одна рука была пустой, а другая держала пистолет. Рука с пистолетом с металлическим шипеньем прошлась по дверной раме и опустилась. Сидни отпрянула от оружия.

– Привет, Сидни, – сказала она, рассеянно похлопывая пистолетом по обтянутой легинсами ноге.

– Привет, Серена, – отозвалась ее сестра.

– Не убегай, – сказала Серена.

Сидни это даже в голову не пришло. Вот только она не могла определить, была ли у нее такая мысль и утекла после слов сестры, или же она настолько отважна, что даже не подумала убегать, или просто достаточно сообразительна, чтобы понимать: дважды от пуль не убежать, особенно если ты не в лесу и у тебя нет форы во времени.

Но какой бы ни была причина, Сидни застыла в полной неподвижности.

Когда Серена шагнула в номер, Дол на нее зарычал, но она приказала ему сидеть – и его задние ноги невольно подогнулись. Серена прошла мимо сестры и, обведя взглядом пепел в мойке и упаковку шоколадного молока на столе (Сидни про себя решила выпить его – или хотя бы часть, если Митч быстро не вернется), только потом повернулась к сестре.

– Телефон у тебя есть? – спросила она.

Сидни кивнула, и ее рука самовольно потянулась к карману и вытащила аппарат, который дал ей Виктор. Он был таким же у Виктора и у Митча, и это превращало их в одну команду. Серена протянула ладонь – и рука Сидни поднялась, отдавая мобильник. После этого Серена прошла на балкон, двери которого так и остались открытыми, чтобы выпускать дым, и вышвырнула телефон через перила в темноту.

Сердце у Сидни ухнуло вниз вместе с падающим металлическим прямоугольником. Ей реально нравился тот мобильник.

Серена закрыла балконную дверь и устроилась на спинке дивана лицом к сестре. Пистолет лежал у нее на колене. Она сидела так же, как любила сидеть Сидни (или, вернее, Сидни сидела так же, как это всегда делала сестра, – бочком, словно ей вот-вот придется вскакивать и бежать. Но если поза Сидни казалась готовностью к рывку, Серене каким-то образом удавалось выглядеть непринужденно и даже лениво, несмотря на оружие.

– С днем рождения, – сказала она.

– Еще не полночь, – негромко ответила Сидни.

«Сможешь приехать и погостить до своего дня рождения», – обещала ей тогда Серена.

Теперь ее сестра печально улыбнулась.

– Ты всегда ждала до наступления следующего дня, хоть мама тебе и запрещала, зная, что на следующий день ты будешь усталая. Ты не спала, читала и ждала, чтобы часы пробили полночь, и тогда зажигала свечу, которую прятала под кроватью, – и загадывала желание.

На спинку дивана было брошено пальто – то красное, которое Сидни скинула, когда Виктор сказал, что ей придется остаться, – и Серена начала крутить на нем пуговицу.