— В Лондоне, говорите?

— Да, но дело намного хуже. Он пришел в наш дом, и Клара уехала вместе с ним в карете. Одна. Не думаю, что она догадалась, что я знаю, кто он. Она сказала, что это старый друг семьи.

Сегер вошел в дом и застал Клару одну в гостиной, где она сидела и рассеянно смотрела в окно. По крайней мере она была здесь, а не где-то еще.

Он подошел к ней сзади, но Клара этого не заметила.

— Не хочешь рассказать, что сегодня случилось? — напрямик спросил он.

Она резко повернула голову, минуту растерянно смотрела на мужа, затем побледнела.

Сегер догадался, что она почувствовала враждебность в его голосе.

— Сегер… — Она очень разволновалась. — Ты знаешь?!

— Да. Но я хотел бы услышать твой рассказ.

Клара продолжала с тревогой смотреть на него, затем встала, обняла его за талию и спрятала лицо на его груди.

— Я надеялась застать тебя дома, когда вернулась, но тебя не было. — У нее задрожал голос. — О, Сегер, в Лондон приехал Гордон!

Ему хотелось посмотреть Кларе в глаза, но она прижалась щекой к его груди.

— Я знаю. Клара, что случилось?

— Он застал меня врасплох, Я ехалa домой с Пиккадилли, когда дверца кареты открылась, и он вскочил в нее. Совершенно неожиданно. Должно быть, он следил за мной.

— Он сел в карету?

— Да, я попыталась его выгнать, но он не послушался.

Сегеру хотелось освободиться из ее рук и посмотреть ей в глаза — он хотел узнать правду.

В эту минуту в комнату вошла Куинтина. Сегер предостерегающе поднял руку.

— Позвольте моей жене объяснить.

Он снова обратился к Кларе.

— Он не входил в дом? Ты поехала с ним не по своей воле?

Клара покачала головой. Куинтина выступила вперед.

— Что вы хотите сказать, Клара? Конечно, он был здесь. Миссис Карутерс сказала мне, кто он. И я следила, как вы с ним уехали. Я смотрела из верхнего окна.

Наступило тяжелое молчание, Клара и Куинтина смотрели друг на друга, как будто одна из них хотела понять, что говорит другая.

— Я не уезжала с ним! — наконец возразила Клара. — Не знаю, что вы подумали и что вы видели, но я не встречалась с Гордоном в этом доме.

Куинтина недоверчиво покачала головой.

— Вы думаете, экономке или мне это привиделось?

— А как иначе?

Куинтина взглянула на Сегера и указала рукой на Клару:

— Может, она хочет пощадить твои чувства, Сегер?

В голосе Клары зазвучали угрожающие нотки.

— Я не хочу щадить чувства моего мужа! Я никуда по своей воле не ездила с Гордоном Такером. Он без разрешения сел в мою карету, Сегер, ты должен мне верить.

Сегер переводил взгляд ежены на мачеху и обратно.

— Одна из вас говорит неправду.

Он посмотрел на побледневшее лицо жены, и сердце его болезненно сжалось. Это был страх, знакомый до боли страх. Сегер попытался унять его и сосредоточиться на фактах.

— Клянусь честью, Сегер, я не уезжала из этого дома с Гордоном!

— Какой смысл мне лгать? — спросила Куинтина. — Да и экономке тоже.

Сегер не стал отвечать на этот вопрос. Он уже много лет не доверял мачехе, но и Клару он узнал совсем недавно. Она скрывала от него историю с присвоением денег, пока он сам не узнал об этом в день их свадьбы. Теперь Куинтина намекала ему на то, что Клара все же не была невиновна, что ее подпись обнаружили на каких-то относящихся к краже документах. Он не знал, кому верить.

У него засосало под ложечкой.

Клара в полном отчаянии шагнула к мужу.

— Сегер, пожалуйста…

Он поднял руку, останавливая ее, и обратился к мачехе:

— Извините нас, Куинтина. Я должен поговорить я женой наедине.

— Сегер, мне очень жаль. Вероятно, мне не следовало ничего тебе рассказывать.

— Да, не следовало. А теперь оставьте нас. Куинтина немного поколебалась, затем вышла и закрыла за собой дверь.

«Дорогая Адель, я молю Бога, чтобы отношения между Сегером и мной стали доверительными. Я думаю, что если я потеряю его сейчас, когда мы уже многого достигли, мое сердце навсегда будет разбито…

С любовью, Клара».

— Положение таково, — сказал Сегер жене, — что твое слово здесь против слов Куинтины.

Мысль, что Клара находилась в обществе своего бывшего любовника — независимо от того, говорила она правду об их встрече или нет, приводила Сегера в бешенство. Он пытался подавить свою ярость, но ему это не удавалось.

Он не привык чувствовать себя слабым, когда дело касалось женщин. Уже несколько лет он не испытывал ничего подобного. У него дрожали руки.

— Я говорю правду, — сказала Клара. — Не знаю, как убедить тебя, но ты должен мне верить.

— Верить? Ты однажды солгала мне, рассказывая об этом деле. Я был бы глупцом, слепо поверив тебе.

— Я никогда не лгала тебе! Я рассказала о Гордоне, единственное, я не рассказала всего, потому что мы едва знали друг друга.

— Но потом-то ты могла мне рассказать.

Клара тяжело вздохнула, признавая свое поражение. Она опустилась на диван и закрыла лицо руками.

— Ты прав, могла бы. Единственное мое оправдание — это то, что я боялась. Я боялась, что ты раздумаешь жениться на мне, а я хотела тебя больше всего на свете. Я не рассказала тебе обо всем только потому, что любила тебя!

Сегер чуть не расхохотался от ее слов.

— Любила?! Ты же только что сказала, что мы едва знали друг друга.

Она подняла на него красные, опухшие от слез глаза, в которых он увидел гнев и разочарование.

— А ты не веришь в любовь? Разве ты забыл, что чувствовал, когда впервые увидел Дафну?

— Я провел с Дафной четыре года. А тебя знаю чуть больше месяца. И Дафна не имеет к этому никакого отношения.

— Но ты рассказывал, что влюбился в нее, едва ее увидел: И что сразу решил, что эта женщина создана для тебя. Почему ты не можешь поверить, что такое чудо может произойти и со мной?

— Тогда мне было шестнадцать, но я уже не тот мальчик. Я не верю в любовь с первого взгляда.

— Это только потому, что ты отказался от надежды. Безнадежность не позволяла тебе полюбить меня, Сегер. Почему ты не хочешь дать мне шанс заслужить твою любовь? Я хочу быть для тебя женой не только по названию.

Сегер вдруг подумал, почему они начали этот разговор, когда вопрос о ее бывшем любовнике все еще висит в воздухе, и попытался все выяснить еще раз: