Итан никогда не говорил об этом вслух. И даже в юности, в трудном разговоре с отцом, заявляя, что не хочет заниматься фермерским хозяйством и уезжает в город, он не обмолвился о своих истинных целях. Такие слова казались ему слишком высокими, слишком пафосными. И с тех пор он привык скрывать свою натуру под маской авантюриста, постоянно находящегося в погоне за адреналином.

Но Бет раскусила его.

– Ты единственный человек, который понял мои истинные стремления, – сказал он.

– Мне кажется, ты ошибаешься. Любой проницательный человек, немного пообщавшись с тобой, сразу же поймет, что ты хочешь спасти мир от зла.

Она снова улыбнулась так мило, так призывно, так женственно, что у него перехватило дыхание.

– И все же никто до тебя не сумел разглядеть мою истинную натуру, Бет. Почему тебе удалось так хорошо понять меня?

Они прожили вместе всего лишь несколько недель, Итан никогда не рассказывал Бет о своих жизненных целях и принципах. Он даже намеком не выдал себя!

– Не забывай, я сходила по тебе с ума два года. Ты стал моей навязчивой идеей, Итан. Когда женщина так много думает о мужчине, она невольно начинает лучше понимать его.

– Значит, в твоих фантазиях был не только секс со мной.

Мысль о том, что он в течение долгого времени пребывал в ее фантазиях, льстила мужскому самолюбию Итана.

Бросив на него удивленный взгляд, Бет пожала плечами, будто это не имело значения. Но это, конечно же, представляло особую важность для обоих.

– Мы отклонились от темы разговора, – сухо заметила Бет.

Она явно пыталась увильнуть, но Итан был прирожденным охотником. Когда жертва пускается наутек, охотник устремляется за ней. Хотя иногда он решает выждать, затаиться, а потом, когда она потеряет бдительность, подкрасться к ней незаметно. Итан избрал именно такую тактику. Бет вела себя сейчас слишком осторожно, ее мучили сомнения, и поэтому было бы неразумно вести с ней серьезный разговор об их отношениях. Итан подождет. А пока он успокаивал себя тем, что Бет в течение этих двух лет, оказывается, обращала внимание не только на его сексапильную внешность. Это радовало Итана.

– Ты так считаешь? – спросил он.

Бросив на него настороженный взгляд, Бет закусила губу и кивнула:

– Да.

Он обнял ее.

– А о чем мы с тобой говорили?

– О том, что я установила подслушивающее устройство в кабинете Прескотта.

Бет явно гордилась собой и имела на это все основания.

– Я доволен тобой, детка. Ты сумела воспользоваться ситуацией и проявила завидную ловкость и хладнокровие. Но я все еще горю желанием придавить эту вонючую жабу.

Бет погладила его по груди, там, где находилось сердце.

– Возможно, у тебя будет шанс осуществить свою мечту, когда мы явимся за ним.

– «Мы»? Ни о каком «мы» не может быть и речи! Ты не агент, и я не допущу твоего присутствия во время ареста Прескотта.

– Как скажешь.

Лицо Бет осталось непроницаемым, и Итан так и не смог понять, какой смысл она вкладывала в произнесенную фразу.

– Я начинаю сильно нервничать, когда ты ведешь себя подобным образом.

– Не понимаю, почему ты нервничаешь. Я не агент и не хочу ставить операцию на грань срыва, вмешиваясь не в свое дело. Я буду строго следовать твоим распоряжениям.

– Твои заверения должны успокоить меня.

– Но не успокоили?

– Нет.

– Ты должен доверять мне, Итан.

– Я доверяю.

– Приятно слышать. В таком случае я хочу сказать тебе, что я не дура.

– Знаю.

– Тогда ты должен знать – я никогда не подвергну риску твою жизнь или успех операции.

Он вздохнул:

– Я перестраховщик, да?

– Да.

– Мне хочется все держать под своим контролем и знать, что ты находишься в полной безопасности, – признался он. – Это маниакальное желание досталось мне в наследство от первобытных предков.

– А по-моему, стремление устанавливать над всем и вся свой контроль является чертой современного мужчины.

– Возможно, ты права.

Засмеявшись, Бет погладила его по груди. Эта невинная ласка возбудила Итана. Все в Бет волновало и возбуждало его.

– Не расстраивайся, Итан. Я тоже постоянно узнаю что-то новое о себе.

– И что именно ты узнала за последнее время?

– То, что мне нравятся опасности оперативной работы, они пьянят меня, выплескивая в кровь адреналин.

Бет призналась в этом так смущенно, как будто каялась в ужасных грехах. У Итана перехватило дыхание от страха за нее. Он восхищался отвагой и дерзостью женщин-агентов, но не хотел, чтобы Бет подвергала себя такому же риску.

– Не могу сказать, что я в восторге от этого, солнышко, однако любовь к риску не преступление.

– Знаю. Но сделанное мной открытие противоречит моим прежним представлениям о себе.

– Значит, твой отец был прав, и тебя этого огорчает?

– Когда он говорил, что из меня вышел бы хороший агент?

– Да.

– Немного огорчает. Но главное, это открытие переворачивает мои представления о мире и моем месте в нем, и от этого мне не по себе.

– Может быть, тебе следует сменить профиль работы, когда мы вернемся с задания? Вместо переезда в другой штат ты могла бы закончить спецкурсы для агентов-оперативников и начать работать в этом качестве.

– Возможно, ты прав.

Услышав эти слова, Итан испытал огромное облегчение. Он радовался в душе, что она собиралась подумать над его предложением. Итана, конечно же, пугала мысль о том, что Бет станет оперативником и будет постоянно рисковать собой. Но еще больше его тревожило стремление Бет уехать куда глаза глядят и начать все с нуля. Может быть, теперь она изменит свое предвзятое отношение к агентам и семейной жизни с ними.

Два дня спустя с помощью установленного в кабинете Прескотта «жучка» они получили ценную информацию.

– Прескотт намеревается устроить торги в конце месяца, – сообщил Итан. – Он продает секретную технологию, которую правительство запретило экспортировать. Потенциальные покупатели снова съедутся в дом Прескотта. Сначала они просмотрят видеофильм с демонстрацией технологии, а через два дня будет заключена сделка с тем, кто выиграет торги. Но нам до сих пор неизвестно, когда и где Прескотт передаст покупателю техническую документацию.

– Мне кажется, Прескотт довольно самонадеянный человек и хранит чертежи дома. Тем более что охрана у него надежная, – сказала Бет, расчесывая специальной щеточкой шерстку лежавшего у нее на коленях Бетховена.