— Это Луйн, — после паузы сказал правитель Страны Чар, и все сразу стихло. В громадном зале повисла тишина, плотная, словно кисель. — Вы все же принесли его!

На лице Оберона застыло величайшее изумление, черные волосы на голове топорщились, точно иглы громадного ежа.

— Но как? Как? — поспешно спросила Титания. — Вы совершили то, чего не смогли выполнить сильнейшие воины Британии! Поймали чудесную птицу, которая украсила наш дворец, — изящная рука поднялась, указывая на клетку, в которой нестерпимым золотом сияла птаха, — избавили горы от дракона, а теперь еще и принесли иглу, что была сокрыта многие тысячи лет! Это выше человеческих сил!

Хаук посмотрел на могущественных фэйри почти с жалостью.

— Не всего можно добиться силой, — сказал он спокойно. — У человека есть еще ум, храбрость, честность… все это оружие куда лучшее, чем просто сила! Но мы выполнили все ваши задания, вы должны отдать котел!

— Да, должны. — На лице Оберона нарисовалась хищная ухмылка, в открывшемся рту сверкнули острые зубы. — Но не опробовать ли нам иглу на ком-либо из приближенных к нам…

Он окинул взглядом толпу у трона. Среди придворных началось движение: одни протискивались назад, стремясь укрыться за чужими спинами, вторые, натянув на лица и морды честное выражение, рвались вперед — вдруг да получится выслужиться, третьи стояли на месте. В глазах фэйри мелькал страх…

— Король, — слова конунга падали тяжело, как каменные глыбы, и с треском эха разбивались о пол, — ты можешь развлекаться как угодно, но сначала отдай котел. Нас ждет еще долгий путь домой, в свой мир!

— Ах, котел? — Оберон вновь улыбнулся. — Вот этот?

Он щелкнул пальцами, и Ундри повис прямо в воздухе, огромный, точно бочка, лоснящийся золотистыми боками. Блики, белые, алые и зеленые, бегали по драгоценным камням.

— Да, именно этот! — Хаук сделал шаг вперед.

— Подожди, конунг. — Голос правителя Фэйрилэнда. сделался вкрадчивым, как мурлыканье ленивой кошки. — Может быть, тебе не так уж и нужен этот котел? Может быть, тебе достаточно будет простых драгоценностей?

— Мне Ундри не нужен, — бесстрастно ответил Хаук. — Но я обещал доставить его королю Артуру, а слово мое крепче стали. И я вижу, что со словом короля Страны Чар все обстоит по-другому?

Оберон дернулся, как от пощечины, багровое лицо побелело.

— Мы смогли бы проводить вас до самого драккара и помочь безвозбранно покинуть Британию! — проговорил он. — Что вам, воинам севера, король Артур?

— Я дал слово, — просто ответил Хаук. — И не могу от него отступиться. Или вы отдаете нам котел так, либо мы заберем его силой. По крайней мере, попробуем забрать…

Ноздри Оберона раздувались, глаза сверкали, как молнии, голос гремел, точно гром, но силы, той самой, которую дает только уверенность в своей правоте, в нем не было:

— Хорошо, забирайте!

— Но сначала мы проверим, тот ли это котел или подделка! — бесстрастно ответил Хаук. — Если попытались обмануть один раз, то попробуете и второй!

— Твоя наглость, доблестный вождь, может соперничать лишь с твоей же смелостью! — в изумлении выдохнула Титания, глядя, как конунг бестрепетно погружает руку в кипящие недра котла.

Когда Хаук извлек ладонь из воды и выставил ее на свет, то в ней был зажат кусок вареного мяса.

— Медвежье сердце! — одобрительно заметил Арнвид. — Пища вождя! Дай-ка я там поймаю чего-нибудь…

Эрилю досталась сочная, чуть поджаренная печень.

— Съев печень, ты получишь знания человека, которому она принадлежала, — проговорил Оберон холодно. — Кто, кроме друида, рискнет есть такое? Теперь вы верите, что котел тот самый?

— Верим, — невнятно, с набитым ртом пробурчал Хаук. — Но мои воины тоже хотят поесть…

Вемунд, уже все поняв, сделал шаг к котлу. За ним заторопился Нерейд, оскалившийся, точно голодный волк, который обнаружил на лесной поляне заблудившегося теленка.

Ивар подошел осторожно, с опаской смотрел, как соратники извлекают из кипящей воды дымящиеся куски. Нос ощутил запах, от которого заворочались кишки: жареная вепрятина — пища воинов, от нее прибавляется сил, а мышцы пухнут на глазах.

— Ты чего стоишь?! — прикрикнул на него Арнвид. — Не задерживай хозяев!

Ивар послушно погрузил руку в кипящую жидкость. Ничего не ощутил, кроме легкой щекотки. По предплечью побежало едва заметное тепло. Пошевелил пальцами, но Ундри был пуст, как кабак, в котором погуляли викинги.

— Ты чего? — спросил Арнвид недоуменно.

Ивар пожал плечами, и в этот момент его пальцы коснулись чего-то скользкого и теплого. Он поспешно вытащил и тут же удивился: в ладони, крепко зажатое, истекало жирным соком медвежье сердце, точно такое же, какое досталось Хауку.

— Это как? — спросил Ивар сам себя. — Это мне? Почему?

— Выходит, что и Ундри иногда промахивается, — сказал конунг задумчиво, но глаза его остро блестели. — Этот воин не то что в вожди, он даже в настоящие бойцы не годится…

— Котел не может ошибиться, его создали боги! — В голосе Оберона прозвучала обида. — Он видит достоинство не только явное, но и сокрытое! Забирайте его. Но вы еще пожалеете, что отказались от моего предложения и не взяли золота.

Конунг с достоинством поклонился, лицо его было равнодушным, словно не он только что услышал зловещее пророчество, произнесенное не абы кем, а самым могучим из фэйри. Кари и Вемунд, ухнув, ухватились за ручки и поволокли Ундри к выходу. За спинами викингов возбужденно гомонили придворные.

— Тяжелый! — пропыхтел Вемунд, спускаясь по ступенькам.

— Ничего! — ответил напряженным голосом Кари. — Зато теперь на привалах готовить не надо. Сунул руку в котел — и раз! А бочонок ты отдал?

— Отдал, — с сожалением вздохнул толстый викинг. Неиссякаемый бочонок с пивом у него вскоре после возвращения отобрал («экспроприировал» — по его собственному выражению) королевский секретарь.

За воротами ждали оседланные и нагруженные лошади. Котел взгромоздили на ту, которой придется возвращаться с пустым седлом. При взгляде на нее лица викингов помрачнели…

— Хорошо, — проговорил неунывающий Нерейд, когда дворец короля фэйри скрылся за холмом.

— Почему? — спросил недоуменно Арнвид.

— Возвращаемся в родной мир. — Рыжий викинг с наслаждением почесал грудь. — Тут хоть и красиво, и чудеса, а там все равно лучше!

Спорить с Нерейдом никто не стал.

— Господа, я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятное известие. — Голос Ланселота звучал настолько мрачно, что сэр Лукан подавился пивом, и даже Гавейн, которого на эту встречу пришлось тащить чуть ли не силой, оторвался от разглядывания гобеленов, украшающих стены.

— И какое же? — сверкая чистыми голубыми глазами, спросил рыцарь Боре, известный как воинским умением, так и безграничной, временами доходящей до глупости наивностью.