отягчающими обстоятельствами и сокрытие улик, младшему же два покушения на убийство.

Учитывая все это, совет директоров единогласно принял решение вернуть Сашу на место генерального директора. Даже сама Галина Юрьевна не была против. В последнее время она была молчаливой и мрачной, и лишний раз не появлялась на публике. Признаюсь, мне было ее жаль. Да, она знатно напакостила нам, но смерти никогда не желала, в отличие от ее мужа и сына. Хотя, мы с Сашей очень сомневались в вине Николая Сергеевича. Скорее всего он взял на себя самое тяжкое преступление сына, опасаясь, что тому дадут большой срок.

После первого слушания Галина Юрьевна изъявила желание встретиться со мной и Сашей. Это был будний день, поэтому мы назначили встречу в обеденный перерыв в кафе рядом с работой.

Прежде яркая и эффектная женщина с прямой горделивой осанкой и надменным взглядом теперь уже выглядела иначе: ее плечи опустились, макияжа почти не было, а одежда была уже не столь эффектной. Перед нами сидела обычная женщина, тень той, кем она была.

— О, вы пришли, — выдохнула она, заметив нас.

— Ты же нас позвала, — мягко заметил Саша. Видимо, он тоже сочувствовал ей.

Галина Юрьевна устало улыбнулась. Мы сели напротив нее и заказали кофе.

— Я знаю, что моя компания вам не в радость, поэтому не намерена задерживать вас. — Демидова достала из сумки папку и протянула ее Саше.

Ларский удивленно вздернул бровь.

— Это соглашение о передаче прав на акции «Элли», — пояснила Демидова. — Всех моих акций. Тебе.

У меня чуть рот от удивления не открылся.

— И чем обязан такой щедрости? — с сомнением спросил Саша.

Да уж, у этой женщины ничего не бывает бесплатно. Хотя, от долга она меня действительно освободила просто так.

— Считай, что это мое извинение перед вами. Вернее, я извиняюсь от имени своего сына. — Галина Юрьевна сделала маленький глоток своего чая. — И мужа.

— То есть, это подкуп? — предположил Саша.

— Ни в коем случае, — помотала головой Демидова. — Эти акции твои по праву, поэтому я их возвращаю. А моему сыну и мужу уже ничего не поможет. Скорее всего, их приговорят к тюремному заключению на семь лет и на пятнадцать.

— Ты же так хотела этого. Хотела прибрать к рукам «Элли» и управлять ею. — Кажется, Саша до конца не верил ей.

Демидова вздохнула и кивнула.

— Да, я хотела этого, но не для себя, а для сына. У меня было много амбиций, и я делала все для достижения своей цели, но границу я не пересекала. И никогда не думала, что ее пересекут Николай и Алек… Видимо, в одном я ошибалась, а другого неправильно воспитала. Прошу прощения за них и… — Она замялась, а потом добавила тихо: — И за себя.

Саша долго молчал, сверля тетю пронзительным взглядом зеленых глаз. Наверно, он вспоминал все, что она делала, чтобы сместить его с должности. И наверняка вспоминал аварии. Подумать только, что почти во всех его бедах повинны его родственники — родные люди, связанные с ним кровью. Это никак не укладывалось в моей голове.

— Извинения приняты, — наконец произнес Саша, забирая папку с соглашением.

Демидова прикрыла глаза и улыбнулась.

— Я рада. Можешь не волноваться, я больше не буду претендовать на «Элли» и все, что с ней связано. Мне это уже ни к чему. С поста председателя совета директоров я тоже уйду.

Саша кивнул. Воцарилось неловкое молчание. Демидова допила чай, попрощалась с нами и вышла из кафе.

— Вот это да, — произнесла я, все еще не веря в происходящее. — Проверь, там и правда настоящее соглашение?

Саша последовал мой просьбе, с минуту изучал документы, а затем кивнул.

— Да, все настоящее. Все ее акции теперь мои.

— Поразительно, — выдохнула я, заглянув в документ и ничего там не поняв. — Что на нее нашло?

— Отчаяние, Птичка. На нее нашло отчаяние.

Эпилог

Нужно иметь что-то общее, чтобы понимать друг друга,

и чем-то отличаться, чтобы любить друг друга.

Поль Жеральди

Месяц спустя

Я опаздывала. Причем опаздывала люто. Сначала я чуть не сожгла прядь щипцами для завивки, потом уронила в воду пудру, а теперь вот катастрофически опаздывала на работу.

Дождавшись зеленого света, я шагнула на пешеходный переход. Кинув взгляд в сторону остановки, я увидела нужный мне автобус и, взмахнув руками, побежала к нему. Несмотря на то, что на мне были балетки, я все равно не смогла добежать до автобуса — в самый последний момент он закрыл двери и уехал, проигнорировав меня, размахивающую руками.

— Ну вот же етижи-пассатижи! — в сердцах крикнула я вслед удаляющемуся автобусу.

Грустно протопав к пустой остановке, я села на скамейку и принялась ждать следующий автобус. Не прошло и пяти минут, как к остановке подъехал знакомый черный Роллс-ройсе. Его пассажирское окно медленно опустилось и из него высунулся Ларский в черных очках.

— У тебя такой кислый вид, словно ты потеряла смысл жизни! — весело произнес он.

— Я упустила автобус, и безбожно опаздываю на работу, — пожаловалась ему я, вставая с лавочки. — Начальник меня сожрет.

Ларский поцокал языком и сказал:

— И что ж теперь делать? Подвезти тебя что ли?

Я широко улыбнулась и шагнула к Роллс-ройсу.

— Фиг тебе! — объявил он и дал по газам.

— Ах ты зараза! — крикнула я ему в след, совершенно сбитая с толку таким мерзким поведением. — А я думала, что он стал лапочкой. Конечно, глупая ты Аня, люди так просто не меняются!

Развернувшись, я побрела обратно к лавочке, попутно набирая гневное сообщение Ларскому. Однако не успела я его отправить, как сзади оглушительно засигналили. Обернувшись, я увидела все тот же Роллс-ройс и все ту же наглую морду.

— Садись, Птичка! — крикнул Саша, спустив очки и демонстрируя мне свои блестящие зеленые глаза.

Я скорчила недовольную гримасу.

— Что, обиделась? — удивился он.

Я кивнула.

— Да брось, Птичка, я же пошутил! Запрыгивай, давай.

— Какой же ты все-таки противный! — заметила я, садясь в машину. — И как только я тебя полюбила?

— Наверно, за мой «прекрасный» характер, — ухмыльнувшись, предположил Саша.

— Выходит, я мазохистка? — надула губы я.

— Не переживай, я тоже мазохист, раз решил связать с тобой свою жизнь.

— Ну ты гадина! — Я толкнула Ларского и рассмеялась.

Саша потянулся ко мне и подставил губы для поцелуя. Улыбнувшись, я чмокнула его и заметила:

— Опять ел мармелад?

Он кивнул, облизал губы и вырулил на дорогу.

За последний месяц у Саши ни разу не было приступов панической атаки. Он спокойно вел машину,