— Блин! — воскликнул Санек. — Вот же сука!

Проклятая дверь не поддавалась — хоть бревном ее тарань.

— Так, я — к Айковичу, — сказал, оценив обстановку, Мурч и полез обратно через витрину.

— Что там? — спросил Кречет.

— Они заперлись.

— Ч-черт!

Мурч и Кречет наперегонки понеслись к Аствацаряну, благо бежать было недалеко.

— План, — сразу сказал начальник угрозыска. — Что там по плану?

Противопожарная безопасность требовала, чтобы всюду висели схемы эвакуации на случай стихийного бедствия. Они были и в «Трансинвесте», и в «Steelballs», но остались на стенах. Аствацарян послал гонца за Севой, сидевшим в той самой кафешке, где Лео угощала Лесю, а профессор — Анюту. Оттуда админ хорошо видел, что творилось возле банковского крыльца.

— Там пост слежения, — сказал Сева. — И туда выведены экраны от всех камер. Но там еще люк в подвал. А что в подвале — только главный знает. Ну и Митенька. Они туда вместе лазят, нам — нельзя.

— Это — тот подвал, где засели сволочи?

Аствацарян имел в виду: здание достаточно большое, чтобы под ним разместилось несколько помещений.

— Трудно сказать…

— Бери бумагу, рисуй план.

— Бумагу?..

Как все компьютерные люди, Сева умел работать с электронными рисовалками и текстовыми редакторами, а рисовать и писать ручкой разучился совершенно и даже удивился, когда это вдруг от него потребовалось.

— Беги в кафешку, там салфетки есть, — сообразил Кречет. — И ручку возьми у буфетчицы.

— Соломин, что там у вас? — крикнул Аствацарян.

— Тут Кириллов приехал!

— Веди сюда! Ох, сейчас начнется…

Крупный мужчина лет сорока, которому не позволили подъехать на «вольво» к Афанасьевскому дому, был препровожден к Аствацаряну.

— Мне кто-то из ваших дозвонился, я в цеху был. Что с Катей, что с детьми?

— Их взяли в заложники. Идите с этим товарищем, помогите составить план подвального этажа.

— Зачем?

— Их держат в сауне. Из квартиры спустили вниз. Идите, идите, это очень важно. Идите, говорят вам! Это — то, что вы можете сейчас реально сделать! — крикнул Аствацарян.

— Как, как она их впустила? Говорил же, сто раз говорил! — закричал мужчина. — Как это могло быть?!

— Похоже, они были знакомы!

— Говорил же — никого в дом не пускать!..

К Кречету подошел профессор.

— Вы ведь давали мне телефон фрейлен фон Рейенталь? — спросил он.

— Вроде бы нет.

— Вот и мне кажется, что нет. А она срочно нужна!

— Зачем еще?

— Плита в опасности! Ценный экземпляр! Музейная редкость! — воскликнул профессор теологии. Кречет нехорошо на него посмотрел. Сразу вспомнилось вранье насчет младшего сына, который собирался жениться на Лео.

— Плита? — спросил Аствацарян. — Так они же, гады, как раз и требуют себе эту самую плиту. Чтобы ее вытащили из подвала! А как ее вытаскивать?!

— Как туда затащили, наверно, — предположил Кречет.

— Господа, ее туда не затаскивали, — возразил профессор.

Оказалось, он, консультируя старого господина фон Рейенталя, узнал достаточно об Икскюльской плите.

Успенский, когда еще только затевал эту авантюру, присмотрел хорошее место для банка и приобрел стоявший на углу Речной и Савельевского переулка деревянный дом — возле знаменитого Афанасьевского. Дом был очень старый, гнилой, покосился, и ни художественной, ни исторической ценности не представлял. Успенский исследовал его, обнаружил довольно большой подвал и очень обрадовался. Здание снесли. Когда началось строительство и шла работа над фундаментом, в ночь с субботы на воскресенье привезли плиту, спустили вниз, на четыре бетонных цилиндра, и присыпали землей. И потом в процессе строительства оборудовали помещение, не имевшее окон, куда можно было попасть только по узкой лестнице.

— Так что же получается? Эти сволочи требуют невозможного? — спросил Аствацарян.

— Да, — ответил Кречет. — Они думают — раз прокопались в подвал из сауны, то плиту можно как-то вытащить через Афанасьевский дом. Но при этом дом может рухнуть. Он же старый. И там внутри все перестроено под большие квартиры. А ты же знаешь, как теперь перестраивают. Несущих стенок не щадят.

— Мне нужен телефон Леониды фон Рейенталь, срочно, — потребовал профессор.

— Она-то тут при чем? — спросил Аствацарян.

— Так она ведь собственница плиты. Не понимаете? Есть документ о продаже Икскюльской плиты, я сам видел его, то есть видел отсканированный документ. Она — собственность рода фон Рейенталь, до последнего времени была собственностью старого господина фон Рейенталя, а Леонида фон Рейенталь — его единственная наследница!

— Вот оно что. Так это она, значит, за наследством сюда приехала? — уточнил Кречет. — И как же она собиралась вытаскивать отсюда эту самую плиту?

— Вы ничего не знаете. Она ничего не хотела вытаскивать. Ей было бы достаточно приезжать сюда раза два в год…

Тут раздались выстрелы. Стреляли где-то в глубине «Трансинвеста».

Аствацарян схватился за смартфон.

— Алло! — закричал он. — Вы же сказали — будете ждать, пока мы не найдем способ… Что?.. Нет, мы тут ни при чем! Сволочи…

Последнее слово он прошептал.

— Что там? — спросил Кречет.

— Потапенко пытался вломиться в подвал. Это они по нему стреляли. Решили, будто я послал спецназ. Говорят, ранили.

— И с ним та дура! — воскликнул Санек. — Гарольд Айкович, этот идиот их разозлил! Нужно пускать газ!

— Сам ты идиот. Детей погубим, — ответил Аствацарян. — Взрослые переживут, а детки?

— Но что-то же надо делать. Есть у нас газ? — спросил Кречет.

— Должны подвезти. Если бы не детки… Трое маленьких, Кречет, у тебя своих нет, тебе не понять…

— Не думаю, что Успенский наладил внизу хорошую вентиляцию, — сказал Кречет. — А тех — сколько?

— Трое или четверо. И они там уже часа два сидят… Кречет, я боюсь, понимаешь? Боюсь своих зря положить, а детей — не спасти. Ведь им, сволочам, отступать некуда. Тут же такая логика — сами помрем, ладно, но и побольше народу на тот свет утянем, понимаешь?

— Понимаю.

— Дайте мне телефон фрейлен фон Рейенталь! — закричал профессор.

Поняв, что Ромуальд сбежал, Лео не слишком огорчилась. Она узнала то, что ее интересовало, и больше особой нужды в гипнотизере не было. Правда, она не понимала, что делать дальше.