Икскюльская плита была ее собственностью. В тысяча восемьсот семьдесят четвертом году господин Вернер фон Рейенталь, не довольствуясь купчей, подписанной бароном фон Апфельдорном впопыхах, дотащил своего делового партнера до Риги и заплатил нотариусу за составление более вразумительной бумаги. Лео могла пойти со сканом этого документа к Успенскому, а при необходимости показать и оригинал, хотя сомневалась, что банкир разберется в угловатых загогулинах готического шрифта и в старомодном немецком синтаксисе.

Если Успенский признает ее правоту, то что изменится? Да ничего. Икскюльская плита останется лежать в подвале «Трансинвеста», потому что вытащить ее невозможно. Денег она будет приносить — хорошо если полсотни евро в месяц, потому что дать ей новый заряд бодрости и активности Лео не сможет. Если посмотреть правде в глаза — не сможет. Конечно, Успенский, поняв, в чем дело, притащит в подвал молодых активных парней с их подружками, но как он от них добьется длительного, истинно тамплиерского воздержания? Разве что распихает по одиночным камерам…

Воистину огромная редкость в двадцать первом веке — воздержание сильной и азартной натуры.

Лео вспомнила, как мчалась на байке за спиной Кречета. Да, такое не всем дано — и хорошо, что не всем, иначе род человеческий давно бы вымер.

Но ведь прадед мог это предвидеть! Он знал Лео, как редкая мать знает своего грудного младенца. И он послал ее добывать Икскюльскую плиту и извлекать из плиты пользу.

В таком мрачном настроении Лео решила позвонить Успенскому и сказать, что сегодня не выйдет на работу. Телефон банкира был отключен.

— Ну и хрен с тобой, — сказала Лео, наловчившись использовать в речи ни в чем не повинный корнеплод.

Прадед на небесах был бы недоволен этой хандрой…

Хмурая и готовая сцепиться с барменшей в кафе из-за плохо вымытой чашки Лео пошла искать заведение, где можно просто сидеть у окошка и тупо таращиться на прохожих. Раньше она бы взяла байк и носилась с предельной скоростью, пока хватит дури. Сейчас и этого не хотелось.

Такое заведение нашлось — «Монте-Кристо», там подавали хороший крепкий кофе и сами пекли штрудели. В штруделях Лео знала толк — бабка передала ей фамильные рецепты и убедилась, что внучка все делает правильно. Особого желания кулинарить у Лео не было никогда, но она умела стряпать, потому что аристократке полагается много чего уметь — иначе как она проследит за прислугой? Взяв кофе и яблочный штрудель, Лео уселась возле окошка и вполуха слушала, о чем говорят за соседним столиком.

Мимо кафе проехала полицейская машина.

— К «Трансинвесту», — сказал мужчина, угощавший свою спутницу горячим шоколадом с орехами и большими круассанами; Лео еще покосилась на такой обильный десерт, но вспомнила, что многие мужчины считают долгом чести накормить избранницу до отвала.

— Посмотри, может, есть новости, — сказала эта спутница. — Или я…

— Погоди… — Мужчина достал свой смартфон. — Нет, ничего, все по-прежнему, террористов еще не выкурили.

— Не выкурили, — подтвердила спутница, и дальше они сидели, уставившись каждый в свой экран; очевидно серфинговали в Фейсбуке.

Подал голос смартфон Лео. Она посмотрела — звонил Кречет. Говорить с Кречетом ей не хотелось.

Она взяла еще кофе. Кречет сделал вторую попытку. Она не отозвалась.

Ей было все равно, что творится и в «Трансинвесте», и в голове Кречета. Террористы? Пусть с ними полиция разбирается, и вообще — это головная боль Успенского…

Вдруг ее осенило. Террористом мог оказаться тамплиер Митенька. Он, говоря на неизвестном языке, вломился в банк, всех переполошил. Но Митеньку бы опознали девочки. Или не опознали? Ромуальд докладывал, что у него рожа сделалась совсем зверская.

Проснулось любопытство.

Лео встала, взяла у стойки шоколадку, расплатилась и пошла к «Трансинвесту», благо недалеко.

На Парковой она увидела знакомый внедорожник «Часового». Похоже, Кречет с ребятами был возле банка. За стеклом виднелась физиономия. Лео подошла поближе и узнала скорбный лик Ромуальда.

Тут она поневоле расхохоталась и постучала в стекло. Гуманный Мурч оставил щелку, чтобы пленник не страдал без кислорода.

— Что вы там сидите? Вылезайте! — позвала она.

— Не могу, — ответил Ромуальд.

— Почему? Открывайте дверь.

— Не могу.

— Но почему?

— Они надели на меня наручники.

Лео заглянула в машину, осознала глобальность произошедшего и дальше уже смеялась истерически, не в силах себя унять.

— Что же… что же… что же вы их… вы их не погрузили?.. — еле выговорила она.

— Погрузишь их, как же! Этот Кречет сам кого хошь погрузит, — отвечал несчастный гипнотизер.

Тут смартфон Лео опять запел. И это, как по заказу, был Кречет. Она сбросила звонок.

Нетрудно было догадаться, зачем Кречету с Мурчем Ромуальд — они чувствовали свою вину в тамплиерском безумии Митеньки и хотели вернуть референта с рыцарских небес на грешную землю.

— Удачи! — пожелала узнику Лео и пошла к «Трансинвесту».

Народ, кучковавшийся на некотором расстоянии от банка, она обошла по дуге. Зевак Лео не любила. Однажды она чуть не влипла в неприятности. Когда разбился приятель, байкер Нормунд, помочь было невозможно, вокруг собралась толпа, и каждый считал себя главным экспертом по байкам и правилам дорожного движения. Лео, которая шла в кавалькаде, возглавляемой Нормундом, кинулась к самому громкому комментатору и дала ему мощную оплеуху. Пришлось платить немалый штраф, но она ни секунду об этой оплеухе не пожалела. Те, что смотрели на Афанасьевский дом и «Трансинвест», явно ждали трупов. Это у них на лицах было написано. Некоторые набивали текст в смартфонах — посылали сообщения в свои сетевые аккаунты. Лео знала эту породу — они и с похорон родной матери будут посылать краткие сообщения с наспех отщелканными фотками, чтобы собрать побольше «лайков».

Ближе к крыльцу стояли люди в камуфляжных комбинезонах и полицейских формах. С ними было и несколько человек в обычной одежде.

Как и следовало ожидать, первыми Лео увидела Кречета и Мурча. Они тоже ее увидели. Кречет отвернулся — не желал даже кивнуть женщине, которая отказалась с ним говорить. Лео решила, что пройдет, как мимо каменной стенки, но к ней смешной рысцой подбежал старичок, седенький опрятный старичок c белыми усами и бородкой. К ее большому удивлению, старичок заговорил по-немецки.

— Разрешите представиться — профессор ван Эйленбюрх. Я был в переписке с вашим покойным прадедом, я знаю, что лежит в подвале.

— При чем тут подвал? — спросила Лео. — Ведь банк захватили террористы…

Продолжать она не стала — поняла свою ошибку. Не следовало доверять мужчине и женщине, сидевшим в «Монте-Кристо»! Те, кто писал о «Трансинвесте» в Фейсбуке, вряд ли знали, что происходит на самом деле.