Дяде Фердинанду и племяннику Францу Иосифу Оломоуц обязан ярким мигом своей истории, а обитый красным бархатом с золотой вышивкой компактный трон является главным экспонатом здешних музейных коллекций. Сидя иногда в этом удобном кресле, юный монарх рулил империей целых пять с половиной месяцев, пока не подавил бунты и не отправился царствовать в Хофбург. Базируясь в Ольмюце, Франц Иосиф трижды выкроил время для посещения городского театра, в котором временно играла венская придворная труппа. Если судить по продолжительности (68 лет), правление Франца Иосифа иначе как успешным не назовешь, а вот коли оценивать по конечному результату (к моменту кончины императора его многонациональная держава двигалась к неминуемому, как понятно сейчас, распаду), то передача власти в Ольмюце кажется несчастливым предзнаменованием.

Башня ратуши в Оломоуце. Вид с Замечнецкой улицы

Королям в этом городе и правда не везло: в 1306 году неизвестный злодей заколол здесь 16-летнего Вацлава III, последнего Пржемысловича и тоже Габсбурга по матери. Что и говорить, плохой знак, но для Фердинанда и его племянника к тревожной зиме-1848 положение сложилось так, что им было не до исторических параллелей.

В пору короткого царствования Вацлава III Оломоуц — Ольмюц являл собой богатую и уверенную в себе столицу Моравского маркграфства, какой-то такой статус, по моему разумению, положено иметь штабу епископства. Католическая вера здесь была крепкой, церковная власть сильной, о чем свидетельствуют теперь многочисленные соборы, церкви и часовни, размеры и роскошь которых явно превосходят потенциал областного центра. Кто-то из городских патриотов подсчитал, что коэффициент сакральных объектов в Оломоуце на душу населения самый высокий в Чешской Республике. Но небесная покровительница города святая Павлина, мощи которой стали реликвией здешнего монументального храма Святого Маврикия, все же недосмотрела: в 1642 году город после короткой осады, к гневу и разочарованию габсбургского двора, сдался армии шведского фельдмаршала Леннарта Торстенсена. Оломоуц тогда сгорел, из 10 тысяч жителей в своих домах осталась едва пятая часть, остальные погибли или разбрелись, иностранная оккупация продлилась восемь лет. Столицу Моравии сначала фактически, а через столетие и официально перевели в Брюнн — Брно.

Судьбу города святой Павлины скорректировала другая война: после потери в 1740-е годы большей части Силезии Мария Терезия повелела существенно укрепить ставший северным пограничьем Австрийской империи Ольмюц. Тут достроили огромную крепость, но последствия оказались двойственными: целый город с той поры на многие десятилетия словно забрили в армию, он развивался только как военный и церковный центр, ощетинившись штыками и крестами. Духовность, получается, накрепко соединилась с боевым патриотизмом. Окрестные леса вырубили, верхушки окрестных холмов срыли, окрестные деревни расселили — и все это, чтоб сподручнее обороняться от врагов. Летом 1758 года Ольмюц выдержал осаду прусской армии во главе с королем Фридрихом II. Исход кампании был неясен, пока австрийцам не удалось разгромить обозы с продовольствием, направлявшиеся к неприятельскому войску. Пруссаки отступили. За проявленные мужество и героизм Мария Терезия пожаловала Ольмюцу золотую цепь на герб, щедро наградила отличившихся, однако статус столицы маркграфства городу не вернула. Только к концу XIX века, когда крепость перестала соответствовать требованиям военно-инженерной науки, Ольмюц перешагнул за каменные стены, которые частично взорвали, а частично оставили романтически заброшенными.

Восточная их сторона, в долине быстрого Мельничного ручья, до сих пор нетронута и загадочна. По-над речкой помещен чудесный тенистый парк, устроены беговые и велосипедные дорожки, спортивные и детские площадки, расставлены пни и кряжистые лавочки, разбит пахучий ботанический сад с розарием на 3 тысячи кустов, с закавказским уголком «Солнце Грузии» и даже с табличками для слабовидящих. Старые стены ведут обводом вдоль корпусов архиепархии, потом ниже самого представительного в Оломоуце собора Святого Вацлава (и с самой высокой в Моравии стометровой башней — как раз здесь зарезали бедного Вацлава), собственно в городские кварталы можно взобраться по крутым лестницам в четырех специально устроенных проемах.

Кое-какие (даже, наверное, многие) крепостные сооружения теперь используются с выдумкой, за исключением, конечно, тех, что прекратили свое существование или по-прежнему находятся в собственности армии. В одном форте, выкупленном частным лицом, оборудован полигон для пейнтбола, в другом перерабатывают строительный мусор, в третьем работает неформальное выставочное пространство. В бывшей военной, а потом гражданской пекарне (когда-то часть Госпитального бастиона) открыт хипстерский люкс-хостел Long Story Short. Как на развалинах Бастилии, ici l’on dance: по вечерам на террасе под гирляндами лампочек поклонники латиноамериканского страстно танцуют самбу и сальсу, а когда не пляшут и не пьют ром и мохито, играют в петанк или выращивают в устроенном на кирпично-земляных уступах огородике тыквы и баклажаны. Дальше вдоль линии крепостных стен — народная пищеточка «Поилка» под открытым небом и летнее кино в бывшем бастионе Локателли.

В Оломоуце гордятся вторым по древности (1573) в стране университетом, выросшим из бывшей иезуитской школы и семинара имени святого Франциска Ксаверия. Теперь каждый пятый житель Оломоуца — студент, еще и поэтому ровно 100-тысячный ныне крайцентр активно подтягивается по части обустройства жизненной среды к тем городам Чехии, которые — начиная с Праги и Брно — формально находятся впереди по численности населения, богатству прошлого или промышленному потенциалу. На мой-то взгляд, по многим параметрам Оломоуц тянет на место в первой тройке, а кое в чем не только догнал лидеров, но и, так сказать, уже их превосходит.

После действительно неприятного дебакля со шведской оккупацией Ольмюц отстроился и приобрел приятные барочные, ничуть не поблекшие до наших дней черты. Трудолюбие жителей и их новые деньги позволили потратиться на дорогие украшения, и в 1680–1730-е годы на присоборных площадях появился, в частности, десяток монументальных фонтанов со скульптурными изображениями античных божеств и героев. Почти все в целости и сегодня, и вот они-то и есть оломоуцкая козырная карта. На Нижней площади серокаменный Юпитер мечет молнии, приголубив орла, символ небесной воли; неподалеку Нептун успокаивает море трезубцем, как поясняют, охраняя город. На Верхней площади Геркулес борется с гидрой, поддерживая щит с гербом Ольмюца; Цезарь укрощает вставшего на дыбы коня, лаская собаку, аллегорию верности империи. Меркурий, в шлеме с крылышками, сжимает над головой кадуцей (жезл, опять же с крыльями, обвитый гипнотизирующими друг друга змеями), а шнурки сандалий ему подвязывает маленький ангел. Весенне-летнее журчание струй и капризы брызг — приезжайте сюда в хорошую жаркую погоду! — даже придают моравскому Оломоуцу несколько итальянское или испанское настроение.