Свободной рукой я засовываю мочалку ему в рот, чтобы заглушить крики. То, что я собираюсь сделать дальше, будет очень неприятно.

– Может, это заставит тебя передумать.

Я засовываю большой и указательный пальцы в его глазное яблоко и изо всех сил напрягаю лицо, чтобы не поморщиться от омерзения.

Отрекшийся сопротивляется и тянется к лезвиям, удерживающим его руки. Он кричит в сымпровизированный кляп, пока я ковыряюсь в его глазнице. Когда мне удается захватить желеобразный орган, выдергиваю руку. Глаз вынимается вместе с присоединенным к нему нервом.

– Ты только глянь, – непринужденно говорю я. – Он даже не лопнул. – Наклоняю голову и смотрю в единственный оставшийся у Отрекшегося глаз. – И нерв на месте, значит, его еще можно спасти. Ну так что, готов поговорить?

* * *

Говорить Отрекшийся не стал, пока я не выдернул второй его глаз. Меньше чем за десять минут я смог выжать из него информацию о местонахождении его собратьев в отеле и узнал, что Торн с Серафимой расположились в королевских апартаментах на пятом этаже.

Этот Отрекшийся не такого высокого положения, поэтому всех их планов не знал, но сообщил, что около часа назад Торн вернулся со второй сферой, и до темноты разрушать барьер они не планируют, иначе Отрекшиеся не смогут участвовать в нападении. В это время года солнце садится очень рано, но тем не менее у меня есть пара часов на передышку. И это будет первым отдыхом с тех пор, как началось все это дерьмо.

Руки все перемазаны черной кровью и стекловидной жидкостью. Вытираю их о постельное белье. Где-то позади меня валяется мертвый Отрекшийся. Поспешно вытираю оба своих клинка об одеяло и возвращаю их в ножны.

Потирая челюсть, возвращаюсь в ванную комнату, чтобы разобраться с людьми, сидящими там. Медленно открываю дверь, чтобы не напугать женщину. Мужчина все еще в отключке, что может добавить проблем.

Наклоняясь, хватаю с пола пару скомканных полотенец. Разрываю их на полоски, которыми можно будет перевязать их раны. Женщина смотрит на меня большими от удивления глазами.

Я вручаю «бинты» ей.

– Вот, перевяжите этим свои раны настолько хорошо, насколько это возможно.

Она кивает и приступает к делу.

Выйдя из ванной, я осматриваю комнату; в баре все еще стоят закуски и напитки. Заметив спортивную сумку, я убираю оттуда все вещи и складываю все туда. Дальше я снимаю постельное белье и связываю вместе две простыни, тоненькое одеяло и еще парочку запасных. Раздвинув шторы, я широко открываю окно. Три этажа – относительно безопасная высота для падения Нефилима, но для человека – смертельная.

В соседней комнате слышатся стоны, мужчина приходит в себя.

Чу́дно.

Когда я возвращаюсь в ванную комнату, мужчина сидит, обхватив голову руками. Женщина гладит его по спине. На его шее, предплечье и бедре новая повязка из полотенец.

– Вы должны уйти. Дневное время безопаснее всего для передвижения. Ни в коем случае не выходите на улицу по ночам, вы поняли меня?

Женщина кивает. Мужчина поднимает голову, но взгляд его частично в расфокусе. Меня охватывает чувство досады. У меня нет на это времени.

– Вставайте. Вам нужно идти.

Не без помощи, но мужчина поднимается на ноги. Шагает он еще очень нестабильно. Он тяжело наваливается на женщину, чтобы хоть как-то идти вперед. Я собираюсь спустить этих двоих вниз из окна. Они не за что не окажутся на свободе в одиночестве.

Беру в руки самодельный канат, сделанный из постельного белья, и подхожу к парочке.

– Сейчас я обвяжу его вокруг ваших тел и спущу вас вниз.

Женщина испуганно вздыхает, прикрыв рот рукой и в ужасе смотря за мое плечо, где лежит мертвый Отрекшийся.

Чувствую себя виноватым. Нужно было хотя бы прикрыть его чем-нибудь. Зрелище не особо приятное, а эти двое и так натерпелись.

Откашливаюсь.

– Простите, я должен был…

– Нет, – прерывает она меня, качнув головой; во взгляде ее появляется твердость, и они даже загораются. – Он был чудовищем. И заслуживал не только этого, но и чего похуже.

Я киваю ей в ответ. А она боец. Это хорошо.

Больше сказать мне нечего, поэтому я просто обвязываю канат вокруг пары.

– Вы не сможете опустить нас обоих, – возмущается мужчина, когда я ставлю их у окна. – Мы весим слишком много.

– Я сильный. Я не уроню вас.

Его кадык дергается, пока он думает.

– Послушайте, кроме этого, у вас всего один вариант – сидеть здесь и прятаться. Так, наверное, безопаснее, но на вашем месте я хотел бы оказаться как можно дальше от этого отеля. Так или иначе, вам нужно принять решение прямо сейчас.

– Кто вы такой?

– Это не имеет значения. Поверьте, я смогу безопасно вытащить вас отсюда. Если вы не готовы, тогда я пойду.

Женщина касается его плеча.

– Вспомни о том, что он сделал с тем монстром. Он справится.

Наконец мужчина смягчается. Как только они вылезают из окна, мне требуется меньше минуты, чтобы осторожно опустить их на улицу. Когда ноги пары касаются земли, они всего раз поднимают на меня взгляд, а затем убегают так быстро, как только могут. Я не жду, пока они скроются из виду. Я должен быть в другом месте.

Я не сойду с борта, пока вертолет окончательно не сядет в парке Броквелл. Во время полета с высокогорья нам сообщили, что Торн заполучил вторую сферу, так что я ожидаю, что в любую минуту с неба на нас посыпятся Падшие. У меня за спиной есть парашют, но, учитывая последний раз, когда мне пришлось выпрыгивать с самолета, едва ли это успокаивает.

Когда мы выбираемся из фюзеляжа, лопасти работающего винта шумят над нашими головами. У Грейсона на ноге шина, поэтому Киллиан помогает ему спуститься на землю. Нова, Киара и я идем следом.

Нам пришлось обогнуть центр Лондона. Это заняло лишние полчаса, и, хотя сейчас еще середина дня, мне очень не нравится тот факт, что солнце уже так низко над горизонтом. Как только оно сядет, мы лишимся своего преимущества.

В этом парке была обустроена сымпровизированная военная база. Пока мы шагаем к хаммерам и зеленым палаткам, установленным в паре сотен ярдов от нас, вертолет, доставивший нас сюда, снова улетает.

Определенно в мире что-то не так. Как только мы добираемся до потомков ангелов, снующих туда-сюда между палатками, будто муравьи, в воздухе чувствуется напряжение.

Я слышу, как знакомый голос из толпы зовет Грейсона, оборачиваюсь и вижу Стерлинга, бегущего в нашу сторону. Волосы растрепаны, одежда вся в крови. На скуле синяк – он выглядит таким же потрепанным, как и все мы. Он дает близнецу пять, и они быстро обнимаются.

– Выглядишь ужасно, – говорит он, когда они отходят друг от друга.