Но этот Сорокин не был похож на психа. А значит, были основания ему верить, невзирая на уверения учёных, что перемещения во времени возможны лишь в теории, но никак не на практике. Ежов лично пообщался с Капицей, который ещё несколько лет назад по указанию Сталина был насильно оставлен в СССР после нескольких лет работы в Англии. Конечно, разговор шёл лишь о том, возможны ли путешествия во времени, о Сорокине Николай Иванович благоразумно умолчал, иначе и его могли бы принять за больного на голову. И саму тему беседы пришлось замаскировать, пригласив Петра Леонидовича как бы для разговора по душам, мол, всё ли вас устраивает, может, нужно чем-нибудь помочь? И словно между делом зашёл разговор о книге Герберта Уэллса и возможности реального путешествия во времени. Капица настаивал, что такое может быть исключительно в фантазиях писателей вроде Уэллса. Однако Ежов сделал для себя вывод, что исключения из правил всё же случаются. Теперь он сбирался устранить это исключение, но судьба в очередной раз показала ему кукиш. А он очень, очень не любил, когда с ним выкидывали подобные фортели. И когда красномордый после ночного путешествия на обжигающем ледяном ветру Мороз, через раз заикаясь, выложил историю побега заключённого, нарком принялся рвать и метать.

Как так могло случиться, что дважды подряд этот треклятый Сорокин уходит из-под носа?! С Одессы его отправили этапом за несколько дней до появления там наркома, теперь здесь одного дня не хватило! Не надо было задерживаться в Одессе, решая по ходу дела местечковые дела, да ещё начальник местного НКВД устроил ему трёхдневную поездку на загородную дачу с бабами… Если бы не эта поездка с блядями… К тому же всё равно пришлось лететь в Москву, утрясать некоторые вопросы, это ещё почти две недели. Понадеялся, что из Ухтпечлага не сбежишь… Что ж этому засланцу из будущего так везёт?!

Угомонился он минут через пятнадцать. К тому времени Мороз и его заместитель Лагин были настолько деморализованы, что потребуй от них Ежов пустить самим себе пулю в лоб – выполнили бы беспрекословно. Но Николай Иванович решил пока до крайностей не доводить, эти двое ещё могли ему пригодиться.

– Какие меры предприняты к поиску осуждённого? – спросил он, немного успокоившись.

– Послали конную погоню по свежим следам во главе с товарищем Лагиным, но начался снегопад, и пришлось повернуть обратно, – дрожащим голосом отрапортовал Мороз.

– И на этом всё, успокоились? – звякнул металл в голосе гостя.

– У нас есть ещё одни аэросани, но этот… этот паразит перерезал какой-то шланг, а сразу это обнаружить не удалось. Проехали пару километров – и аэросани заглохли. Пока механик-водитель нашёл причину и починил, началась пурга, время было упущено.

– Товарищ народный комиссар, – вступил в разговор Лагин, – беглецу топлива хватило бы максимум на два часа езды. А вокруг на сотни километров непроходимая тайга, так что рано или поздно ему придётся бросить аэросани и идти пешком. Тем более что с этими местами он незнаком, да и волков в округе тьма-тьмущая. Более чем уверен, что этот Кузнецов не выживет.

– Мы задействуем авиацию, – торопливо добавил Мороз. – Вызовем из центра. Пусть полетают, уж брошенные аэросани всяко обнаружат. А пешком оттуда он далеко и впрямь не уйдёт. Это охотники могут сутками по зимнему лесу бродить, а этот, хоть и с ружьём, человек не местный, к тайге не приучен. Не волки сожрут, которых в округе видимо-невидимо, так мороз прикончит.

– Один Мороз уже пытался его прикончить, если не наврал, – съехидничал Ежов. – Скажите спасибо, что он вас из вашего же пистолета не пристрелил, а я такого горе-начальника жалеть не стал бы.

Яков Моисеевич вспомнил о своём утраченном нагане и поморщился. Оружие было именное, с гравировкой: «20 лет органам ВЧК – ОГПУ». Хорошо, если удастся найти окоченевший труп беглеца и вернуть наган законному владельцу.

– В общем, так, – хлопнул по столу ладонью Ежов. – Даю вам на всё про всё двое суток. Не найдёте его живым или мёртвым – пеняйте на себя. Разжалую к чёртовой матери! Ты, Мороз, уже был зэком, тебе не привыкать. И это ещё в лучшем случае, за такие ошибки вас обоих и к стенке поставить можно.

Мороз с Лагиным в этот момент почувствовали себя не очень хорошо, но постарались изобразить готовность сделать всё возможное, чтобы найти этого проклятого беглеца.

– Всё это время буду жить здесь, мои люди тоже. Самолёт вызовите, но и мой можно задействовать в поиске. Авиабензин есть?

– Есть, целая цистерна Б-70, как раз для аэросаней храним.

– Вот и заправите, отправите на поиски кого-нибудь глазастого, да и сами, если есть желание, слетайте. Если аэросани обнаружите – не садиться, даже если будет площадка, возвращайтесь за мной. Хочу лично взять эту гадину. Всё понятно?

– Так точно! – хором гавкнули Мороз и Лагин.

– Лагин, вы свободны, а вы, товарищ Мороз, задержитесь.

Дождавшись, когда за Лагиным закроется дверь, Ежов негромко поинтересовался у хозяина кабинета, резко перейдя на «ты»:

– Слушай, Мороз, у тебя же наверняка найдётся выпить?

– Как не быть, имеется, правда, самогон, но лучшей очистки, как слеза.

– Давай.

Через пять минут на столе стояла бутыль самогона, и впрямь кристально чистого, а также нехитрая, но аппетитная закуска в виде тонких ломтиков сала с розоватыми прожилками, нарезанных кружочками солёных огурчиков и кольцами пары луковиц, аккуратных небольших помидоров осенней засолки и полукраюхи хлеба. Начальник Ухтпечлага давно уже слышал о пристрастии наркома к «зелёному змию», и эта просьба удивила его только в первый момент. Сам он выпивал крайне редко, только когда припирала необходимость, вот и сейчас, судя по всему, было не отмазаться. Но всё же себе он старался наливать меньше, нежели гостю, впрочем, тот и не противился.

– Давай выпьем, Мороз, за здоровье товарища Сталина, – сказал короткий тост Ежов, одним махом опрокидывая в себя гранёный стакан.

Занюхал коркой хлеба, бросил в рот ломтик сала, а тем временем Яков Моисеевич вновь наполнил его стакан. Следующий тост был за то, чтобы ни одна контрреволюционная гадина не ушла от справедливого возмездия.

Третий стакан был опрокинут уже без тоста. Щёки Ежова порозовели, глаза заблестели, и он даже рассказал анекдот, который сам Мороз не рискнул бы рассказать даже Лагину… Хотя Лагину именно что не следовало бы. Тот хоть под товарища и рядится, а всё одно донесёт – недорого возьмёт. Анекдот был о Рабиновиче, у которого следователь спрашивал, в каком положении он имеет свою Сару. Этот анекдот Мороз уже слышал, правда, человек, который его рассказал, через месяц был обвинён в неправильном происхождении, и больше о нём никто ничего не слышал.

– Разрешите вопрос, товарищ народный комиссар? – не удержался Яков Моисеевич, воспользовавшись моментом.

«Где-то я подобный вопрос уже слышал», – подумал нарком, вспоминая разговор с одесским следователем.

– Спрашивай, – благосклонно разрешил он.