— У меня уже есть соль, епископ.

— Он не епископ! — зашипел Свитред.

— Да испражнится дьявол в твой рот. — надменно произнес Иеремия. — и пусть черви гадят в твой суп. — Он опять обернулся ко мне. — Моя соль — не простая соль, господин. Ее благословил сам наш Искупитель, Это соль Спасителя нашего. — Он торжествующе ухмыльнулся. — Если купишь ее, господин. — лукаво добавил он. — у меня появится серебро, чтобы отдать тебе арендную плату!

Временами я думал, что он вовсе не безумен. Как и Рагнара, он меня забавлял.

— Я давал тебе серебро на прошлой неделе. — напомнил я. — за селедку и лосося.

— Те монеты я отдал бедняку, господин, так велел мне агнец Божий.

— Ты и есть тот бедняк?

— Сын Человеческий не имеет места, где преклонить голову. — загадочно произнес Иеремия и обернулся к потрясенному Свитреду. — Ты женат?

— Нет. — чопорно ответил Свитред.

— Я считаю груди жены прекраснейшей подушкой. — радостно произнес Иеремия. — Нашему Господу следовало бы жениться. Он бы лучше спал.

— Еретик. — возмутился Свитред.

— Да влезут черви в твою задницу. — сказал ему Иеремия, потом обернулся ко мне, и на минуту мне показалось, что он собирался расспросить меня о грудях Эдит, но у него на уме были совсем другие вопросы.

— Слышал ли ты про Скёлля Норвежца, господин?

Меня вопрос потряс.

— Конечно, слышал.

— Тиран и варвар, называющий себя королем.

— презрительно продолжил Иеремия, Он перешел на свой родной язык, видимо, не хотел, чтобы Свитред понял наш разговор. — Он враг Господа, господин. Ты встречал его?

— Да, встречал.

— И ты жив! Слава Богу!

— Откуда ты знаешь о Скёлле?

Он ответил мне изумленным взглядом.

— Как откуда? Ведь ты говоришь со слугами, господин?

— Разумеется, говорю.

— Ну, а я — слуга Господа.

— Это он тебе рассказал?

— Ну конечно, Он! И очень подробно. — он бросил взгляд на отца Свитреда, словно хотел удостовериться, что священник не понимает его слов. — Бог приносит мне вести, господин, но случаются времена.

— он понизил голос. — когда мне хочется, чтобы он меньше говорил, Я ведь на Нем не женат!

— Значит, ты услышал о Скёлле.

Я сомневался, что Иеремии нашептал о нем бог, но страшные истории о жестокости Скёлля распространялись по всей Нортумбрии и вполне могли достичь Линдисфарены.

— Язычник спустился со своей высоты. — нараспев заговорил Иеремия. — и Бог желает, чтобы ты сокрушил его. Таково послание Господа тебе, господин, чтобы ты сокрушил его! — Иеремия подтянул заляпанную грязью рясу и полез в кошель, висевший на поясе. Порывшись в нем, он извлек камень размером с грецкий орех и протянул мне. — Вот, господин, это поможет тебе в битве.

— Галька?

— Господин. — с трепетом в голосе произнес Иеремия. — это тот самый камень, которым Давид убил из пращи Голиафа!

Я взял камень, выглядевший в точности так же, как миллион других на отмели Линдисфарены, Мне было известно, что Иеремия собирает реликвии, совершенно никчемные, но для него все они настоящие и священные.

— Ты точно хочешь, чтобы я это взял? — спросил я.

— Бог велел мне отдать его тебе, господин, дабы даровать великую мощь. Сей камень — священнейший и драгоценный предмет, он даст тебе силу одолеть всех врагов. — Он перекрестился, и отец Свитред неодобрительно шикнул. — Дерьмо капает с твоего языка. — добавил Иеремия, на этот раз по-английски, свирепо взглянув на Свитреда.

Я вдруг вспомнил, что сказал Иеремия минуту назад.

— Ты упоминал какую-то высоту.

— Тот варвар поднялся наверх. — сказал он. — и должен быть низвергнут.

— Тебе известно, что Скёлль живет где-то на возвышенности? — осторожно поинтересовался я, не вполне уверенный, что Иеремия меня услышал, и тем более, не надеясь, что он скажет правду.

— Очень высоко, господин! Место его убежища касается облаков и лежит над ямой, полной серебра.

Я удивленно уставился на него.

— Ты знаешь, где это?

— Конечно, знаю! — Он вдруг заговорил совершенно здраво. — Ты помнишь ярла Хальфдана Безумного?

Я покачал головой.

— Нет, а что?

— Бедняга лишился рассудка и атаковал Дунхолм, Ярл Рагнар, конечно, убил его, а потом мы отправились на север и разорили его поместье. Это случилось еще до того, как Бог призвал меня к себе на службу. — Иеремия высморкался в край затейливо расшитой мантии, при этом отец Свитред содрогнулся. — Крепость Хальфдана Безумного — премерзкое место, господин! Ее построили римляне.

— Так где это?

— Господи, Господи, Господи. — забормотал Иеремия, видимо, призывая своего бога помочь ему вспомнить. — Ты знаешь дорогу из Йорвика на Кайр Лигвалид?

— Знаю.

— Примерно в полете ангела от Кайр Лигвалида в холмы уходит другая римская дорога. Она круто поднимается вверх, господин. Если ты последуешь той дорогой, то отыщешь форт Хальфдана, Он затерян в холмах, очень далеко и на большой высоте.

— Хибург. — произнес я.

— Он стоит высоко! — подтвердил Иеремия. — А чем выше взбираешься, тем ближе подходишь к Богу, Я подумываю о том, чтобы выстроить башню, господин.

— Далеко ли это — «в полете ангела»? — спросил я.

— Очень высокую башню, чтобы Богу стало удобнее со мной говорить, господин.

— Полет ангела. — напомнил я.

— А! Всего полдня пути, господин. — Он просиял, что-то вспомнив. — Крепость Хальфдана стоит в верховьях Тинана, Следуй вдоль русла реки, и придешь туда, где сможешь его уничтожить, но молись, господин, молись! Там стена, рвы и насыпи, но я стану умолять Господа даровать тебе победу. Господь Саваоф с тобой, ты не можешь потерпеть поражение!

— Но как ты можешь знать точно, что Хибург — форт Хальфдана? — спросил я, молясь, чтобы он не ответил, что ему так сказал бог.

— Я не уверен. — совершенно здраво заговорил Иеремия. — но все говорят, что Скёлль поселился над ямой с серебром. Где еще это может быть?

Чутье подсказывало, что воспоминания Иеремии о налете Рагнара-младшего — правда, а значит, Хибург находится чуть к югу от великой стены и не так уж далеко от места, где попал в засаду мой сын.

— Яма с серебром? — переспросил я.

Иеремия посмотрел на меня так, будто это я ненормальный, но потом понял.

— Там были свинцовые копи, господин.

— А серебро плавят из свинца. — сказал я.