У двери стояли сурово смотревшие охранники, но чародеям они не сказали ни слова, лишь шире распахнули створки перед несшим мальчишку Саргенсом да окликнули одного из соратников, велев показать комнату, где устроился князь. Чародей тут же сгрузил пастушка в руки воина и уверенно пошел вперёд, рассматривая беспорядок, перевернутую мебель и лужицы крови на затоптанном полу. Похоже, оставшиеся в доме наемники сдались не сразу, и от этого все суровее сдвигались брови чародея.

— Налево, вот та широкая дверь, — подсказал топавший позади проводник, и Саргенс, на минуту приостановившись, смерил его насмешливым взглядом.

— Спасибо. А куда ты несешь ребёнка? Найди комнатку почище и положи, пусть спит. Раненых много?

— Да он не раненый… — замялся парень, — видать, драка тут была, сейчас его чародейка лечит.

— Где? — насторожилась Веся. — Веди. И мальчонку туда же можно. Сарг, скажешь Десту, где я.

И, не обращая внимания на поджатые губы чародея, побежала следом за воином.

— Пять плюсов, — едко буркнул он сам себе под нос, — за быстроту и сообразительность и один минус. Со старшими нужно договариваться, а не командовать.

— Садись, отдыхай, — внимательно рассматривая еще незнакомое личико, отказалась от помощи Кастина, — он не сильно пострадал. Нос разбили да на теле несколько синяков поставили… это один из слуг, которые остались от прежних хозяев. Верил Берводу, думал, тот и правда людей, как Шангор, собирает на южную границу. А сегодня прозрел… когда они парнишку-сироту на веревке утащили.

— Вон он, — кивнула Веся на диванчик, куда воин уложил свою ношу.

— Вижу. Значит, и вы мимо не прошли.

— Как было пройти? Они в морок его впереди себя сунули, проверить, сгорит в огне дитё или нет! — с ненавистью выдохнула Веся. — Ни один не пожалел! Я их всех запомнила.

— А они хоть видели?

— Все видели, и я тоже… прямо сердце оледенело… Хотя в него силу загодя бросила и она мне отзывалась. А я тебе еще не говорила про магию? Ведь я теперь могу человека руками и не касаться, а издали силу бросать!

— Так оно и должно быть… — с виноватым огорчением вздохнула знахарка, — я никогда не объясняла… не хотела душу зря рвать. Все равно тебе это не помогло бы. Магия — она ведь одна. Понимаешь? Нет ни белой, ни черной, ни в цветочек.

— Подожди… — нахмурилась Веся, — но я сама видела! Да, я теперь еще и ауру вижу… от каждого чародея идет свой свет.

— А вот это отражается стихия, с помощью которой чародей творит свои заклинания. Как путь… по какому человек чаще ходит, если летним полем, то светлая рубаха, если скалами — то крепкие штаны и сапоги. У меня дар слабый, но любопытство всегда было неуемное, вот и интересовалась… читала, расспрашивала… а однажды встретила мудрую знахарку, и она прожила в моем доме всю зиму. Вот от нее я и знаю то, о чем тебе говорю. Но сейчас нет времени все объяснять подробно, тебе умыться и поесть нужно, Дест сказал — через час выезжаем в гончарню. До ночи нужно всех повыловить…

— Тогда быстро объясни, да я побегу, — куница сразу поняла, Берест неспроста приходил предупреждать насчет еды, значит, не надеется пообедать вместе с нею.

— Так ведь просто все… я думала, ты и сама догадалась, — устало усмехнулась Кастина. — Нет двух или трех даров, дар — он всегда один. Только у кого-то больше, у кого-то меньше… как калач на празднике урожая. И в этом пирожке есть все… но разложено по разным сторонам. Вот с какой стороны человек есть начнет, с той ему потом и удобнее. И до другой может никогда не добраться. А ты шла навстречу с двух сторон… когда лечила — вливала силу через прикосновения, а когда карала — бросала издали. Потому чародеи тебе первый урок и дали… издали зверя растить.

— А злые силы? — недоверчиво уставилась на травницу Веся и встретилась глазами с насмешливым взглядом.

— Ну и о ком ты думаешь, когда я тебе такие важные тайны открываю? О княжиче, небось, о своём?

— Ну да, — и не думала отказываться чародейка, — правда, он замечательный?

— За один день понять трудно… — уклончиво отозвалась наставница и, заметив, как обиженно поджались губки княжны, лукаво договорила: — но ничего плохого я пока не заметила.

— Кася… — благодарно выдохнула ученица, отлично зная, сколько стоит такое мнение травницы, чуть зарумянилась и заторопилась — тогда убегаю. А ты мальчишку ничем не пои… я силы бросила. И слуге тоже… капельку. Он заслужил.

Берест был очень занят, это Веся сразу сообразила, едва открыла дверь и рассмотрела его сосредоточенное лицо.

Он сидел чуть в стороне от стола в удобном кресле и, прикрыв глаза, молча слушал ответы одного из наемников. Задавал вопросы сам князь, сидевший за массивным столом, и Саргенс, уже устроившийся за этим же столом, но с торца, все время поглядывал на лицо княжича, а иногда и подсказывал, какой нужно задать вопрос.

Вот княжич едва заметно кивнул головой, и Саргенс тотчас подвинул к стоявшему перед ними наемнику листок плотной бумаги с печатями князя.

— Зачислен в войско князя ястребов, иди!

— Спасибо… батюшка… — Голос воина дрогнул, он тверже сжал губы и, коротко поклонившись Илстрему, направился к двери.

В тот же момент охранник князя, стоящий у другой двери распахнул створку, и в комнату ввалился очередной изменник.

— Вы обедать пойдёте или сюда принести? — поторопилась спросить Веся, пока они не начали дознание.

— Пусть принесут отвара и чего-нибудь пожевать, — глянув на расцветшего улыбкой сына, распорядился Илстрем, — а вы обедайте без нас.

— Я с ними пойду, — поднялся с диванчика, стоящего в дальнем углу, Ольсен, — понадоблюсь — зовите.

— Хорошо, позову, — согласно кивнул деду князь, вовсе не собираясь исполнять свое обещание. Ольсену и так нелегко, а тут, оказывается, еще и женщина нашлась… ради которой он сидел все эти годы на своей дурацкой мельнице и не желал возвращать потерянную ногу. Правда, она на него и не смотрит… и это еще одна важная причина отправить старика поближе к ней. — Ну, начнём?

Князь сказал это скорее по привычке и тотчас покосился на сына: именно Ардест был сегодня главным судьей. Ну и чародей… вдвоем они шутя выводили на чистую воду самых рьяных пособников Бервода.

А едва взглянув, недоуменно замер: Берест смотрел на отца с такой укоризной, будто тот у ребёнка кусок пирога отобрал.

— Что? — нахмурился Илстрем и понял, лишь когда тот проводил взглядом спину уходящего прадеда и едва заметно покачал головой.

Вот же темные силы! Князь мгновенно сообразил, за какие грехи безмолвно корит его сын. За сказанное деду слово! Ну покривил душой… так ведь не со зла… и не от корысти! Выходит, Дест теперь каждый раз будет вот так ловить его на мельчайших хитростях? Да он хоть знает, как много тайн и интриг приходится хранить князю в глубине души, ведь простотой дороги мостят?!