не уничтожалось, пока кто-нибудь кому-нибудь не заплатит.

Так что эту встречу можно было считать удачной. Даже очень. Романтизировать ситуацию Либби не хотела, но у нее возникло ощущение, что столь плодотворный союз не может быть результатом случайного стечения обстоятельств. Ну каковы вообще шансы просто взять и наткнуться на такого партнера?

– Может, сюда? – спросила Либби, заметив, что Белен так и ждет, какое кафе она выберет. Либби указала на заведение в конце квартала, добавив: – Тебе, наверное, неинтересно помогать мне в исследованиях?

Заметив в витрине магазина рядом с кофейней отражение копны черных волос, она даже не услышала Белен – так зашумело в ушах. От прилива адреналина и молниеносного приступа паники пересохло в горле, и Либби с трудом сглотнула, услышав только обрывок оптимистичного ответа:

– …Только рада.

Белен пропустила Либби вперед. «Ничего, – напомнила себе Либби, посторонившись перед толпой прохожих. – Это не Эзра».

(В этот раз – нет.)

(Пока нет.)

– Отлично, – выдавила она, пытаясь успокоиться и открывая дверь. Человек, которого она увидела (если увидела), уже ушел (если вообще был). – Прости, – сказала Либби, снова ловя на себе выжидающий взгляд Белен. – Значит, тебе интересно? – подытожила она, жестом руки приглашая Белен войти. – Хоть это и не твоя специализация?

– Сто процентов, профессор…

Либби нахмурилась, снова обернувшись и пропуская вперед себя Белен.

Никого. И ничего. Она не видела Эзру. Он ее не нашел. Ей ничто не грозит.

(Пока что.)

Либби сделала глубокий вдох и выдохнула.

– Точно, – сказала она, только сейчас сообразив, что надо бы попросить Белен обращаться к ней «Либби», а не «профессор». – Итак, расскажи еще раз про лей-линии.

Каллум

Каллум начинал ясно понимать две вещи. Первое: Рэйна – деятельный безумец. Он собирался указать на очевидное, а точнее, что обстоятельства ее рождения – появление на свет в семье, которая в принципе тебя не хочет, – очень уж странно повлияли на ее эмоциональные процессы. Дело в том, думал сказать Каллум, что в детстве психика очень хрупкая и трещины в ней не зарастают. Ущерба не исправить, а делать вид, будто его нет, или пробовать как-то подняться над ним – стать выше, сильнее боли – это не для эмоционально несостоятельного человека вроде Рэйны. Тем более что ей не стоило влиять на древнюю волшебную библиотеку, прося что-то запретное.

«Ничего личного, – сказал бы ей Каллум. – Не ты одна совершаешь вселенские глупости. Уйма людей страдает теми же расстройствами, поэтому не сочти за оскорбление, когда я скажу, что так ты не получишь любви, которой тебя обделили в пять лет». Но, к несчастью, перспектива влезать в это показалась ему ужасающе скучной, да и кто бы стал тратить время на душевные раны? Так что Каллум решил промолчать.

А второе, что ему открывалось, – по мере того как дни становились короче и холоднее – это нежелание Атласа видеть его, Каллума, на ежегодном балу Общества. И Хранитель надеялся добиться этого, прибегнув к своеобразной реверсивной психологии.

А точнее, он сказал: «Вы приглашены», – без преамбулы, когда Каллум задержался в раскрашенной комнате после очередной из ставших такими редкими встреч. Приглашение Атлас озвучил для всех, перед тем как распустить их. (Трудно сказать, кто меньше всего обрадовался такой обязаловке. Похоже, каждый по-своему представлял себе, как можно провести это время с большей пользой.)

– Полагаю, мисс Камали уже обозначила свое намерение присоединиться к нам? – ответил Атлас на незаданный вопрос. – Так что можете поинтересоваться у нее на предмет выбранного ею гардероба.

И никаких тайных угроз, скрытых намеков?

– Так мне забыть, что всего несколько месяцев назад вы желали моей смерти? Не пытайтесь отрицать, – беззаботно сказал Атласу Каллум, остро чувствуя настроение собеседника и пребывая в трезвом (трезвом ли?) уме. Все это казалось безнадежно благопристойным, а потому нереальным, и это ощущение лишь усилилось, когда Атлас не стал спорить. – И вот вы приглашаете меня на вечеринку, – насмешливо проговорил Каллум, – как… почетного гостя?

– Как члена Общества. Каковым вы и являетесь вне зависимости от моего личного к вам отношения. – Атлас невыразительно посмотрел на Каллума. – Не я принимал решение о том, жить вам или умереть. Вы живы, а посему приглашены.

Просто невероятно галантно, если это правда.

– Значит, хотите держать меня под присмотром?

– Мне и без вас хватает за кем наблюдать. Приходить или нет – ваш выбор. Угощаться аперитивами или нет – тоже вам решать. Это не мое дело.

Атлас отвернулся, давая понять, что разговор окончен, и Каллум вспомнил кое о чем совершенно другом.

– Однажды вы сказали, что во мне есть пустота, – обратился он к спине Хранителя, и тот оторвался от бумаг, которые перебирал. – Что мне чего-то недостает. Воображения, так?

– Насколько помню, я восхищался вашим выбором, – не поднимая головы, ответил Атлас. – Выбором вещей, которых вы решили не делать.

Ах да, какая милая полемика в клубе взаимопочитания.

– А потом вы еще…

– Спросил, почему вы этого не сделали, да, я знаю. – Наконец, покончив со своим монотонным занятием, Атлас обернулся и посмотрел Каллуму в глаза. – Вы теперь задаете себе тот же вопрос?

Конечно же, нет. Каллуму дела не было до… О чем там говорил Атлас? Войны, существования, выживания видов? Все это бессмысленно, широко и объемно. Куда чаще Каллума заботили беды поменьше и поострее.

Типа расплаты за пороки.

– Я выбрал тему самостоятельного проекта, – объявил он, и Атлас выгнул бровь с намеком на удивление.

– Вот как? А я-то думал, не забыли ли вы условия вашего посвящения, мистер Нова. – Выражение лица Атласа было не мрачным – скорее натянутым, раздраженным. – Вы принадлежите Обществу…

– Как и оно – мне, да, знаю. Небольшой вопрос, – сказал Каллум. – Насколько все плохо?

Атлас подчеркнуто сохранял хладнокровие.

– Насколько плохо что?..

– Переходное время года, – спокойно ответил Каллум, зная, что телепат уровня Атласа в пояснениях не нуждается. – Понижение температуры, хмарь. Это на вас так сильно влияет? В смысле, на вашу магию, а не состояние ума. Хотя для вас это наверняка одно и то же. Быть проклятым ясностью мысли, которая так жутко помрачнела…

Перед тем как ответить, Атлас выдержал паузу. Каллум был очень доволен, поскольку именно на такую реакцию и рассчитывал. Он вовсе не разводил Атласа на эмоции. Неважно было, утратит ли Атлас выдержку или прямо тут разрыдается, а то и вовсе схватит Каллума за горло и вышвырнет через окно в сад. Смысл заключался в другом.

По-настоящему важна была доля секунды, в которую Атлас испытывал напряжение, решая, как лучше ответить. Какая боль, просто чудо. Это как прикусить язык и мельком распробовать кровь.

– Какую тему вы