– Камни… – вдруг осенило Ивана. Он обернулся к девчонке: – Молодец, девка! Давай-ка теперь вместе…

Камней хватило на две решетки. Тяжелые – Раничев утомился, таская, потом стал просто сбрасывать вниз – мощные, к ним еще бы раствора, и все – замурованы наглухо. Ну и без раствора легли неплохо, попробуй теперь доберись! На верхней площадке Иван с Евдоксей тоже припасли камешков… Для тех, кто рискнет сунуться снизу.

Снизу доносился противный металлический скрежет… Потом крик. Ага, думаете, что прорвались? А напрасно, напрасно!

Осаждавшие не стали дергаться дальше – сообразили быстро. Кучум-Кум махнул рукой и, подозвав одного из воинов, что-то быстро сказал. Тот радостно ухмыльнулся и поспешно унесся прочь от минарета. А потом, уже ближе к вечеру, на площади показались возы с сухим камышом и хворостом.

– Ай, как скверно-то, – увидев возы, покачал головой Иван. – Скверно… А противогазов, между прочим, у нас нет. Да и не поможет противогаз против дыма.

Хворост занялся вмиг – тяга-то какая! Резко полыхнуло пламя, и черный густой дым повалил прямо через башню, словно через дымовую трубу.

– И впрямь – колхозная кочегарка, – прошептал Раничев, отворачивая от дыма лицо. Позвал: – Иди на эту сторону, Евдокся. Тут ветер.

Девчонка пришла, и они уселись рядом с разобранным парапетом, спустив вниз ноги, – стемнело и можно было не бояться стрел. Евдокия повернула к Ивану лицо и неожиданно улыбнулась:

– Лучше уж сгореть, чем… – Она не стала продолжать дальше, лишь грустно вздохнула да принялась путано читать молитву:

– Господь наш, Иисусе Христе, да святится имя твое, да приидет царствие твое…

– Не бойся, мы не сгорим, – тихо утешил ее Раничев. – Мы задохнемся.

А дым повалил с новой силой, и в небе уже засверкали звезды. Желтые, красные, оранжевые, даже зеленые и ядовито-розовые. Да это же не звезды – салют! Ну да – салют! Что, сегодня девятое мая? Впрочем, никакой и не салют, это бегающие огоньки рекламы. Бар «Явосьма», люди, голая девочка извивается у шеста – интересно, когда это Макс успел поставить шест? – тихий джаз из колонок, кажется, Рэй Чарльз… или нет – Луи Прима – табачный дым плывет голубоватыми волнами, приятный такой, сладкий… Сладкий! Сладкий дым! Дым – сладкий… Конопля или мак? Так вот что за сено они везли к башне! Ну сво…

Раничев не заметил, как глаза его слиплись, а мозги – давно потеряли реальность. Едва не упав с башни, он забылся в пряном наркотическом сне, тесно прижавшись к загадочно улыбающейся Евдоксе, так они и уснули вдвоем, улыбаясь…

Во сне Раничеву вновь привиделся бар с девочкой у шеста, нет, теперь это была уже не девочка, а…

«Брось пить вино!» – мне, что ни год, советчики твердят,

Но льет рука, а пьет-то рот, а я в чем виноват?

Алишер Навои

…а Влада! Она была уже в одних тонких трусиках-стрингах, ярко-голубых, в серебристых небольших звездочках.

– Прочь, прочь! – закричал ей Раничев, замахал руками, словно прогоняя нахлынувшее вдруг на него наваждение… и, прогнав, проснулся.

Прямо над ним, склонившись, стоял Касым – один из гулямов Энвер-бека, коего Иван не так и давно хорошенько приласкал по башке увесистым суком. Касым был в полном вооружении – короткий чешуйчатый панцирь с торчащей из-под него кольчугой, стальные, тщательно начищенные поножи – в них отражалось заглядывающее во двор солнце и сам лежащий на низком ложе Раничев, исхудавший и бледный.

– Якши! – прищурился гулям, увидев, что Иван очнулся. – Собственность Энвер-бека не так-то легко сгубить!

– Касым? – удивленно произнес Раничев. Где-то в глубине души он все ж таки надеялся, что обознался, что никакой это не Касым вовсе, а просто очень похожий на него воин – узколицый, с усиками и небольшой бородкой, – и этому-то незнакомому воину можно будет… Ан нет… Иван вздохнул. Похоже, это все-таки Касым. И принесла же нелегкая! Правда, без него их сняли б с минарета басмачи Кучум-Кума… Кстати, а что с ними?

– Проклятые разбойники уже казнены, – словно услыхав его вопрос, похвалился Касым. – Кроме самого главного – его я увезу в Самарканд. Отрубленная голова Песчаного Кучума станет хорошим украшением главной площади! Хочешь спросить – откуда здесь взялся я? – Гулям рассмеялся. – Бек послал меня приготовить все к его возвращению… а заодно и подлечиться у лучших табибов, голова ведь так и болит после того болота, особенно – к перемене погоды.

Раничев хотел было напомнить гуляму о том, кто его из болота вытащил, да передумал. Ну его к черту! Уж этот поумнее своего напарничка Эльчена будет. Начнет еще сопоставлять, думать – как оказался в болоте, вдруг да и не поверит в кикимору, по здравом‑то размышлении еще и заподозрит что.

– Когда я явился во дворец, младший сын повелителя Шахрух, да пошлет ему всемогущий Аллах долгую и счастливую жизнь, приказал мне, в числе других воинов, возглавить летучий отряд, созданный против воров и разбойников, совсем обнаглевших за время отсутствия эмира. Хан Махмуд, потомок Чагатая, благословил нас на это святое дело! – Касым просто упивался своим везением – еще бы, в первую же вылазку разгромил крупную шайку, да еще и захватил в плен ее предводителя, неуловимого Кучум-Кума! Хан и младший повелитель Шахрух, несомненно, сочтут его достойным награды. – Мы давно подозревали старика, – продолжал хвастаться он. – Плешивого содержателя караван-сарая. Вот и сейчас – нагрянули внезапно, правда, караван-сарай был пуст, но наш младший, Шами, обнаружил, что конский навоз во дворе еще теплый! Поистине, он далеко пойдет, этот парень! Прошнырял весь двор и нашел какие-то рисунки под старой чинарой, вроде бы детские, но Шами так просто не проведешь, он позвал меня, а я уж тоже не совсем дурень – увидел над рисунками слово, написанное по-урусутски, – я немного понимаю – и слово это значило – Кучум-Кум, а рисунок – схема! Видно, кто-то из людей Песчаного устыдился своего дела, а может, и просто испугался неминуемой расплаты.

– Так вы уже отыскали этого тайного помощника? – пряча усмешку, поинтересовался Иван.

Касым пожал плечами:

– Увы! Скорее всего, он погиб в самом начале схватки. Мои гулямы ух как горячи! Тебя бы с девкой мы тоже не скоро нашли – так и сгорели б вы на минарете – если б не Салим, тощий невольник. Тот прям за коней хватался, тащил к мечети… Неплохо ты придумал с камнями – едва разобрали.

– Салим жив? – невежливо перебил словоохотливого гуляма Раничев.

– Вряд ли. – Тот почмокал губами. – Что-то его нигде не видно. Один убыток Энвер-беку… Хотя говорят, этот парень из Ургенча, а хорезмийцы способны на все, взять хоть Абу Ахмета – Человека со шрамом, как его когда-то прозвали в Ургенче.

Раничев вздрогнул. Касым знает Абу Ахмета?!

– А как же мне его не знать?! – Касым засмеялся, видно, эта тема была ему приятна. – Тогда, больше шести лет назад, я только что стал гулямом, и досточтимый эмир повел нас в поход на Ургенч. Вся земля Хорезма стонала под копытами наших коней, а Ургенч был разрушен – о, как много богатств мы нашли в его стенах! Так вот, Абу Ахмет возглавлял тогда ополчение ургенчей, а потом скрылся куда-то, и, как мы ни искали, не смогли обнаружить ни его самого, ни его тела. Эмир был взбешен – быть может, именно поэтому он и отдал приказ разрушить город до последнего камня, а потом засеять все ячменем. Абу Ахмет – старый враг эмира, еще со времен сербедаров, да-да, в те давние времена он еще жил в Самарканде. Потом вот перебрался в Ургенч, а затем… Затем его видели в Улусе Джучи. Он и сейчас ускользнул от эмира, как и его повелитель, недостойный хан Тохтамыш. Ничего, скоро полетит с плеч и его голова… Что ты так побледнел, не собираешься ли вдруг помереть, причинив ущерб беку? – Гулям снова захохотал, видно, упивался победой. – Я велю везти вас обоих – тебя и девчонку – на арбе. Вы не пойдете пешком – такова моя милость, хотя, видит Аллах, если б не такой успех, я б погнал вас плетьми, но не поступлю так. – Касым наставительно поднял вверх указательный палец. – Ибо сказано: «Вам не достичь благочестия, покуда не будете делать жертвований из того, что любите».