Нуллингом, куда разные потусторонние твари изгоняются самими Судьбами. Армия свирепых существ, по сравнению с которыми дэйнар показался бы котенком, прошла через Великий Разлом. Их нельзя было контролировать, и они десятилетиями сеяли хаос и разрушения в Илоре и Ибарисе. Потребовались и Нетленные, и люди, чтобы убить их, а сила каждого заклинателя в Ибарисе – чтобы запечатать разрыв. По сей день некоторые из этих существ все еще живы, прячутся глубоко в разломе, в горах и в море.

Зандер сказал, что там есть вещи и похуже.

– Почему Малакай хотел, чтобы дверь нимфеума открылась? – спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. Чтобы получить некий камень. Но почему?

– Он не объяснился, однако древние тексты провидцев предсказывали, что Судьбы станут использовать силу нимф, дабы ходить среди нас во плоти и править людьми. Несмотря ни на что, дверь остается закрытой и по сей день.

Но, похоже, Малакай не сдался. С чего бы ему думать, что я смогу открыть дверь, если ни один из этих безумно могущественных Заклинателей Ключей не смог?

– Что случилось с королем Айлилем?

– Он снова призвал Судьбу и чуть все не уничтожил. Ему нельзя было доверять подобную силу. Его собственный сын Рионн убил его и занял трон, сославшись на весь вред, который отец причинил стольким людям по обе стороны Разлома. Никто не спорил с тем, что Айлиль это заслужил, даже королева Ила. Но некоторые говорят, мол, у Рионна были и другие причины убить своего отца. Юноша влюбился в Фаррен во время их долгого путешествия домой, и они планировали умолять Судьбу дать ей бессмертную жизнь. Но использование ее силы в нимфеуме уничтожило ее и оставило Рионна с разбитым сердцем.

Как король, Рионн пытался наладить отношения с Ибарисом, но безуспешно. Они были ожесточены и не хотели иметь ничего общего с илорианским кровавым проклятием. Ибарисанцы не очень хорошо жили после того, как Великий Разлом разделил королевство надвое. Их земли были гораздо менее плодородными, нежели земли Илора, которые изобиловали горными районами и болотами, и ничто не могло сравниться с богатыми почвами Равнин Аминадава. Торговля с другими королевствами затруднилась. Их отношения со Скатраной поначалу были теплыми, но после разлома Скатрана не хотела вести дела с какими-либо магами или теми королями и королевами, которые использовали магию. Могильная Глубина терзала восточные воды, а корабли на западе столкнулись со свирепыми морскими сиренами. Что касается Ибариса, то Илор был и навсегда останется для него врагом, а Малакай – Судьбой-злодеем.

– Но Рионн был внуком короля Фаолана и королевы Риан.

– И королем демонов, по словам ибарисанцев. Не имело значения, что Айлиль умер. Его наследие жило самым ужасным образом. Их единственным утешением стал факт, что Илор больше не был способен на призыв Судеб. И тогда Ибарис поклялся, что Судьбы больше никогда не ступят на эти земли. Они приговорили к смерти всех элементалей, имевших родство с Малакаем. Когда Нейлина пришла к власти, то потребовала дополнительных мер, поэтому Гильдия использовала Дары Судеб для создания оков, которые смогли бы приглушить способность к призыву. Все элементали обязаны носить их, а любой, кто откажется, будет предан смерти.

– Я удивлена, что она не использовала этих элементалей для своей выгоды.

– Это потребовало бы от нее передачи контроля элементалям, то есть фактически Мордейну. Она не дура и не стала бы рисковать тем, чем правит. Ее власть над Ибарисом и заклинателями безудержна. Говорят, ее родство с Виннилой не имеет себе равных. Я слышала, что она способна украсть дыхание человека одной лишь силой мысли…

Голос Вэнделин затихает, когда в святилище через невидимую дверь проскальзывают три женщины, одетые в такие же бело-золотые платья, как и она. Их плечи опущены, волосы словно покрыты нитями серебра и снега. Они кивают Вэнделин и идут к алтарю.

– Боюсь, на сегодня все. Кажется, я дала вам достаточно пищи для раздумий.

Действительно. Достаточно для раздумий, а также для того, чтобы кое-что разгадать. А именно, какую роль во всем этом играет воровка драгоценностей из Нью-Йорка?

18

– Вы необычайно молчаливы, Ваше Высочество.

Элисэф делает паузу, пока мы проходим в замок через несколько открытых дверей. Воздух душный, солнце яркое, повсюду мерцают свечи.

– Просто думаю.

Я чувствую любопытные взгляды, преследующие меня, и замечаю поклоны и реверансы, когда прохожу мимо. От стражи, от знати, от слуг. Слуги – единственные, рядом с кем я ощущаю себя в безопасности, теперь, когда знаю, что у всех остальных есть клыки, которые они вонзят мне в шею, если им позволят.

Софи сказала, что илорианцы не должны узнать, кто я, но мне до сих пор непонятно почему, и урок истории Вэнделин не пролил на это свет. Я лишь стала опасаться этого нимфеума и, казалось бы, весьма простой задачи, которую я должна выполнить, если хочу выбраться отсюда. Если то, что Вэнделин сказала о Малакае, правда, то отправка меня сюда, чтобы украсть этот камень, вероятно, связана с чем-то другим. Возможно, с чем-то ужасным, с чудовищными последствиями.

– Я скучаю по нашим разговорам. – Голос Элисэфа вырывает меня из моих мыслей.

– Хм?

– Я бы с удовольствием поговорил с вами вчера вечером, если бы мне позволили.

Элисэф застенчиво улыбается. Видимо, пытается извиниться за то, что оставил меня, когда я была на грани слез. Злость на него больше не помогает. Кроме того, он один из немногих моих друзей здесь. Отталкивать его было бы неразумно.

– Ты сказал, что прибыл из Сикадора. Это правда?

Его слабый акцент, несомненно, выдает в нем то, что он не из здешних мест.

– Я никогда не лгал вам, Ваше Высочество. Я просто опустил некоторые детали. – Серьезный взгляд встречаются с моим, голос звучит низко. – Я действительно жил в Сикадоре, в другой жизни. Был корабельным матросом и часто путешествовал по Каналу Фортуны в Илор и Кайер.

– Ты хотел приехать сюда?

Зная, кто такие эти илорианские бессмертные?

Он усмехается.

– Я был молод и наивен. Меня очаровывала эта земля, где смертные и бессмертные жили вместе. Я покинул порт, чтобы наслаждаться ночной жизнью Цирилеи, которая порой может быть весьма оживленной. Если у вас когда-нибудь выдастся возможность, рекомендую прогуляться по ней.

Я фыркаю.

– Думаю, мне не позволят насладиться ночной жизнью города.

– Возможно, вы правы. – Элисэф опускает голову. – В ту ночь, когда на меня напали, я провел вечер в «Козьем холме» за кувшином медовухи и после направился в свою комнату. Один из Нетленных схватил меня в переулке возле таверны. У меня