Масонство действительно было частью итальянской системы, неотъемлемым элементом политической жизни страны в том виде, в котором она развивалась в течение последних пятидесяти лет. В стране было десять или одиннадцать масонских премьер-министров. И верхушка итальянского масонства стремилась непосредственно примкнуть к определенным лидерам и идеологическим направлениям. Но поскольку не было понятно, как ценности «искусства» должны воплощаться в политике, то неоднократно оказывалось, что невозможно подвести братство к тому или иному концу политического спектра, не порождая несогласия внутри братства. При этом стороннему наблюдателю казалось, что масоны всегда вертятся рядом с властью. В первые десятилетия после объединения политические партии боролись за то, чтобы укорениться в итальянском парламенте и городских советах, поэтому власть была разделена между группировками. Как и многие другие клубы и ассоциации, ложи были удобным местом для взаимодействия и координации усилий.

Впрочем, вовлечение в политику было чревато для масонства репутационными рисками, что стало особенно очевидно, когда Великим мастером стал богатый тосканский бизнесмен Адриано Лемми. Он был другом крупнейшей политической фигуры того времени премьер-министра Франческо Криспи, который также был масоном. Лемми пытался превратить «Великий восток» в группу лоббистов политики Криспи. В результате он втянул масонов в два крупных скандала эпохи Криспи. В 1889 году выяснилось, что благодаря Криспи и пяти другим масонам в кабинете министров Великий мастер Лемми помог американской компании, которую он представлял, выиграть контракт на поставку правительственной табачной монополии на год. Затем компания, о которой идет речь, подняла цену, которую государство должно было уплатить Лемми. Ходили слухи, что деньги предназначались для того, чтобы заткнуть дыры в бюджете «Великого востока». Шесть лет спустя Лемми признался в том, что он, как и другие друзья и родственники Криспи, получил кредит на чрезвычайно льготных условиях от обанкротившегося банка, попавшего в крупное коррупционное дело. Эта история вывело антимасонство за пределы католических кругов. Крупные газеты, такие как La Stampa, отныне будут обвинять «искусство» в тайном вмешательстве в политику.

Сосуществование масонства с итальянским государством вступило в кризис в первые годы ХХ века. Дело было не только в том, что в 1908 году «Великий восток» раскололся на более правую Великую ложу Италии и демократический «Великий восток Италии». Быстро менялась сама страна. Ее северные города стали промышленными центрами. Демократия действительно пришла: если в 1900 году только 6,9 % населения имели право голоса, то в 1913 году в Италии состоялись первые всеобщие выборы, на которых все взрослые мужчины могли иметь право голоса. Католики вышли на политическую арену и принесли с собой трусливую враждебность к масонству. Политические партии росли, и эти партии имели тенденцию к резкому неприятию устоявшегося образа жизни: от Социалистической партии, имевшей мощное революционное крыло, до крайне правого Итальянского националистического объединения. Для этих групп масонство воплощало в себе все теневое и дряхлое в системе в ее нынешнем виде.

Первая мировая война подтолкнула итальянскую политику к крайностям. Бенито Муссолини вскоре перешел от крайнего левого к крайнему правому курсу в вопросе о вступлении Италии в войну. Когда наступил мир, он создал фашизм. После фашистского «марша в Риме» в 1922 году он стал премьер-министром. Его основные взгляды на масонство не изменились.

Во второй половине 1924 года правительство Муссолини находилось в состоянии острого кризиса, возникшего после того, как фашистские приспешники похитили и убили лидера Социалистической партии. Но после того, как оппозиция не смогла свергнуть дуче, он взял инициативу в свои руки. 3 января 1925 года он выступил с грозной речью в парламенте, в которой заявил о своем намерении покончить с демократией и ее свободами. Чуть более недели спустя, 12 января он объявил о самом первом шаге к этой цели — принятии закона о подавлении «тайных объединений», то есть масонства. Законопроект, представленный им 12 января, содержал два положения: одно запрещает масонам получать любую государственную работу, другое требует от тайных обществ передачи властям списков своих членов и правил. В течение ближайших десяти месяцев, по мере того как законопроект вступит в силу через палату депутатов и сенат, его последствия станут даже более радикальными. Масонство будет жестоко уничтожено.

Масонство было идеальной жертвой для Бенито Муссолини в 1925 году по нескольким причинам. Масоны олицетворяли все, что он намеревался уничтожить, когда создавал свою диктатуру. Большая часть оппозиции покинула парламент в знак протеста прошлым летом, и теперь их выставляли коварными и подлыми: одним словом, масонами. Закон также дал бы дуче удобный инструмент для контроля над госслужащими, многие из которых были масонами, тем самым подавляя возможность государственной бюрократии препятствовать ему. Церковь, напротив, была довольна этой политикой. Фашистский руководитель некоторое время делал реверансы Ватикану. Одобряли эту мысль и в коалиционном правительстве: как правые католики, так и бывшие члены Итальянской националистической ассоциации, для которых «война с масонством» была коньком. Удар по «искусству» также стал костью для фашистских «отрядов». Это были головорезы, военизированные банды, которые в полях и на площадях душили всякого рода оппозицию. Для них перспектива разграбления зданий масонских лож и избиения братьев была приятным досугом.

Действительно, с весны 1923 года отряды начали грабить ложи. Насилие неуклонно возрастало с января 1924 года. От Лукки в Тоскане до Сан-Северо, в южной части Апулии, где архив масонов был разграблен, а мебель была вывалена на шахматный пол и подожжена. Вскоре после этого, в ходе скоординированной атаки, из четырех лож в Турине было вывезено практически все, что можно было взять. Летом 1924 года ситуация ожесточилась, а осенью достигла пика: были разрушены ложи в восемнадцати городах, включая Милан, Болонью, Венецию, Бари и Марсалу. Только кавалерийский налет помешал фашистской толпе штурмовать римские штаб-квартиры «Великого востока». Чтобы сломать главную дверь, был использован таран, здание было обстреляно. В начале 1925 года очередная волна нападений на масонов и их здания по всему полуострову подготовила почву для запуска антимасонского законопроекта. После начала парламентского процесса пути назад не было.

Законопроект обсуждался в палате депутатов в мае 1925 года. Ораторы по очереди называли масонство «каморрой», «паразитическим отравлением» общественной жизни. Единственной группой, выступавшей против законопроекта, было небольшое число коммунистов, которые, в отличие от других оппозиционных партий, упорно продолжали выступать против фашизма в парламенте. Представитель коммунистов Антонио Грамши произнес самую интересную речь в ходе дебатов. И самую смелую тоже: многие товарищи Грамши были избиты, заключены в тюрьму и убиты фашистами. Один из депутатов-коммунистов был избит фашистом в парламентском туалете.

Интеллектуально и физически Грамши был противоположностью фашистского горланистого мачизма. Детская болезнь искривила его позвоночник и замедлила его рост. В одном неприятном газетном сообщении он был назван «маленьким горбуном, обросшим очкариком, который, когда вставал, едва доставал головой до спинки сиденья». Он произнес длинную и четкую речь тихим голосом. Грамши было так плохо слышно, что многие фашисты оставили свои места и столпились вокруг выступающего. Выглядело это грозно. Но фашисты хотели выслушать его. Как ни странно, они не игнорировали Грамши и не кричали на него. Муссолини, по-видимому, затыкал ухо, чтобы уловить каждое слово. Стало ясно, что, хотя они были заклятыми политическими врагами, у Муссолини и Грамши было много общего, когда дело доходило до масонов.