Большой радостью для Ефремова была встреча с женой и сыном. Мальчишки не было дома, когда он приехал, и Иван Антонович пошёл его искать.

За городом, в степи, тянулись ряды колючей проволоки — зона. Территория возле зоны охранялась автоматчиками. Но там валялись щепки, которые так нужны были для растопки — летом не требовалось отапливать помещения, но еду ведь тоже готовили на печках-буржуйках. Если в пространстве перед зоной появлялись взрослые, то часовые обязаны были открыть огонь. Но в мальчишек они не стреляли, и те тайком от родителей ходили к зоне собирать щепки.

Аллан Иванович хорошо помнит момент, как он после долгой разлуки увидел отца — высокого худого дядьку, заросшего щетиной и от этого показавшегося сначала чужим.

В Алма- А те Ефремов попал в кипящий котёл страстей, отнюдь не связанных с наукой.

Сотрудники ПИНа, приехавшие в переполненную эвакуированными Алма-Ату, едва сумели найти себе жильё. Только Елена Дометьевна смогла снять комнату в 20 квадратных метров благодаря наилучшей денежной обеспеченности. Вскоре к ней из Ленинграда приехала родная сестра с годовалым ребёнком, чрезвычайно ослабленные блокадой. В одной комнате — пятеро.

Семья Б. Б. Родендорфа — пять человек — едва сняла комнату в десять метров, спали на полу, лишь двухлетний малыш — на кроватке. Д. В. Обручев ютился с женой и дочкой в проходной кухне. Ю. А. Орлов с сыном спали на столах в служебном помещении, а его жена с другими детьми едва умещались в малюсенькой комнатушке. Многим семьям удалось снять жильё лишь с условием доделки за свой счёт — а на доделку требовались материалы (доски, гвозди, олифа, краска), достать которые было практически невозможно.

В конце июля среди алма-атинского начальства стремительно распространились слухи о переводе ПИНа во Фрунзе. Сотрудникам начали отказывать в рабочих помещениях и снабжении, выгоняли даже из недостроенных домов. Многие оказались в критической ситуации. Из Фрунзе в Алма-Ату понеслись телеграммы, где Борисяк заверял местное начальство, что пиновцы обладают всеми льготами сотрудников Академии наук. Но, гибкий по отношению к слухам, чиновничий аппарат оказался неповоротлив на реальные действия, и пиновцы ощутили полную потерю почвы под ногами. Усталость от бессмысленных хлопот, недоедание и невозможность работать вызвали раздражение, готовое вылиться в ссорах.

В конце концов было решено, что часть сотрудников переедет во Фрунзе, но большая часть всё же останется пока в Алма- А те.

6 августа, уже в присутствии Ефремова, алма-атинская группа собралась на совещание. Говорили о том, что переезжать пока некуда, обсуждали дороговизну будущего жилья во Фрунзе. Борисяк требовал, чтобы сотрудники выполняли научный план, но фактически писать новые статьи и обрабатывать находки было почти невозможно.

Ефремов рассказал о своей встрече с Борисяком и о намерении писать монографию. Для неё требовались коллекции, которые надо было где-то хранить. Кроме того, чтобы работать над коллекциями, надо иметь помещения, а они требовали достройки.

Вырица в начале XX века

Антип Харитонович Ефремов с сыновьями Иваном и Василием

Варвара Александровна Ефремова с детьми

Иван Ефремов — гимназист

Беспризорник начала 20-х

Ефремов в Ленкорани. 1925 г.

Удостоверение об окончании школы. 1924 г.

Студент Ленинградского университета. 1926 г.

Д. А. Лухманов

П. П. Сушкин

Инсценировка «малины». 1927 г.

Ефремов в Верхне-Чарской экспедиции. 1934 г.

Грозные охотники И. А. Ефремов и Б. К. Пискарёв. Тургайская экспедиция. 1926 г.

Академик А. А. Борисяк

Первое здание Палеонтологического института

Ю. А. Орлов

М. Ф. Лукьянова

Е. Д. Конжукова

А. П. Быстров

Ефремов с женой и сыном Алланом

Шуточные рисунки А. П. Быстрова, адресованные Ефремову и его сыну