«De donde es?» – вот что спрашивала у нее эта женщина. «Откуда вы?» Мириам только сейчас поняла, но отвечать было уже поздно, да и что она могла ответить? Этим утром она села на самолет в Остине. И что, это делало ее жительницей Техаса? А может, ей следовало ответить, что она из Канады? Все-таки Мириам там родилась. Но ее родители умерли, и больше ее ничего не связывало с этой страной. Она до сих пор считала Балтимор своим домом. С одной стороны, она прожила там пятнадцать лет, а с другой – Техас был ее домом последние лет тринадцать. Так откуда же она была? Мириам была уверена только в том, что уехала из Техаса как раз вовремя, пока там не успел наступить кризис.

Правда, на самом деле ей просто повезло. Она продала свой дом полтора года назад, незадолго до того, как цены резко упали. Тогда же она продала кое-какие акции, полученные в наследство от родителей. Но все это произошло совершенно случайно. Мириам и не думала, что фондовый рынок, как и рынок недвижимости, потерпит крах. Она подумывала о досрочном выходе на пенсию и решила вложить свои деньги в компакт-диски и другие абсурдно скромные варианты. Покупать новый дом она не стала, так как не была уверена, что захочет остаться в Техасе. Где-нибудь в другом месте ее деньги ценились куда выше. Многие не хотели оставаться в Техасе, и в последние несколько месяцев люди приходили к ней и рыдали у нее в кабинете, расстроенные и сбитые с толку таким понятием, как «отрицательный капитал».

– Почему мы что-то должны? – жаловалась одна женщина. – Мы купили дом, расплатились по счетам, а теперь продаем его. Так почему мы теперь должны семь тысяч долларов?

Некоторые клиенты даже намекали, что риэлтору не нужно платить, если сделка не принесла им никакой выгоды. В общем, это были ужасные времена.

Но даже если бы дела шли хорошо, Мириам не изменила бы своего решения. Ее неисправимо оптимистичные коллеги думали, она сошла с ума, раз решила на месяц уйти в отпуск, когда вот-вот начнется самый сезон.

«Как ты можешь вот так уехать? – недоумевали они. – Ведь еще чуть-чуть, и дела обязательно пойдут в гору».

Хорошо еще, они не догадывались, что она не собирается возвращаться, иначе подумали бы, что она окончательно рехнулась. Но ей было плевать на их мнение. Мириам готовилась пройти месячный курс испанского и подыскать новое место, где она будет жить. В Штатах о таком можно мечтать десятилетиями. А в Мексике, где доллар стоил тысячу шестьсот песо, это было вполне осуществимо. Не то чтобы она была помешана на Мексике – Белиз и Коста-Рика тоже подошли бы.

На первом этапе подготовки к путешествию Мириам совсем не думала о дате вылета. Нужно было еще столько сделать, столько всего подписать – даже больше, чем при заселении. Туристические чеки, договор субаренды на квартиру, продажа машины, что само по себе должно было насторожить ее коллег: как можно жить в Техасе без автомобиля? Но три недели назад, когда она наконец забронировала билет на самолет и увидела в календаре дату – двадцать шестое марта, – Мириам порадовалась, что уедет из страны прежде, чем наступит еще одно двадцать девятое число.

* * *

Автобус петлял по извилистой горной дороге, вдоль которой Мириам то и дело замечала небольшие белые кресты. Если подумать – неужели автобусы в Мексике так часто переворачивались? Новостные передачи были буквально забиты подобного рода сообщениями – оползни, тайфуны, кораблекрушения, крушения автобусов… На пути из аэропорта к автобусной станции Мириам видела дома, разрушенные землетрясением 1987 года. Власти до сих пор так и не решили, что с ними делать.

Большинство знакомых Мириам просто обожали Си-эн-эн. Очевидно, они казались себе умнее, когда смотрели зарубежные новости. «Подарите нам двадцать минут своего внимания, и мы подарим вам целый мир», – гласил слоган этого телеканала. Но Мириам казалось, что на самом деле Тед Тернер[43] хотел сказать: «Радуйтесь, что живете здесь», потому как все остальные страны представали в новостях дикими, непредсказуемыми, склонными к бедствиям и гражданским войнам. Посмотришь Си-эн-эн – и жизнь в Соединенных Штатах начинает казаться сказкой.

Наконец, автобус прибыл в центр Куэрнаваки. Мириам заранее забронировала номер в гостинице, но до него еще нужно было добраться, а для этого ей пришлось бы опять столкнуться с языковым барьером. На курсах им говорили, что с таксистами нужно торговаться, а соглашаться на поездку только после того, как договорились о цене. Но как сделать это, обладая минимальными знаниями испанского? Подойдя к ближайшему авто, Мириам показала водителю банкноту в десять песо… затем в пятнадцать… затем в двадцать… Но он снова и снова качал головой. Она уже была готова впасть в отчаяние, когда наконец поняла, что речь шла о разнице примерно в пятьдесят центов.

Такси влилось в бурное автомобильное течение перегруженных улиц. По пути глаза Мириам разбегались в разные стороны, жадно впиваясь в шедевры архитектуры, – один из замков Кортеса, украшенный фреской Диего Риверы, площадь Конституции, на которой воскресным днем собрались толпы людей в странных одеждах. Наконец водитель свернул на грязную, ничем не примечательную улочку. Сердце Мириам рухнуло. Она забронировала комнату в «Лас Мананитас», удивительно дорогом по мексиканским меркам отеле, эдаком аналоге американского «Мариотта». Ей хотелось напоследок пожить в роскоши, и она думала, что цена гарантирует высокое качество, так что была потрясена, когда водитель остановился у невзрачного здания.

– Здесь? – спросила она, а затем, опомнившись, переспросила по-испански: – Aqui?

Водитель хмыкнул, бросил ее багаж на тротуар и уехал. Внезапно деревянные двери открылись, и к ней навстречу вышел коротко стриженный блондин в сопровождении двух местных жителей, которые молча взяли ее сумки. Оказавшись в вестибюле, Мириам поняла, что отель был устроен очень хитро. К улице он был обращен унылым фасадом, но сам располагался на просторном дворе, по которому разгуливали белые павлины. Она представила себя Дороти из страны Оз, поменявшей черно-белый Техас на разноцветную сказочную страну.

Мириам вспомнила о девочках и их традиционном ежегодном просмотре экранизации «Волшебника страны Оз». Как они сидели под старым одеялом, накрываясь им с головой на страшных моментах, – когда появлялись злые деревья или летающие обезьяны. Забавно, но ведьму они не боялись, хотя Алмира Галч, злая ведьма с Запада, немного их страшила. Но в целом Маргарет Хэмилтон не производила на них должного впечатления, потому что часто мелькала на экране в рекламе кофе.

Ноги Мириам подкосились, и по ее щекам покатились слезы. Как объяснить – хоть на каком-нибудь языке, – что с ней происходит? Она приехала в Мексику, надеясь, что ей больше никогда никому не придется ничего объяснять. Она приехала в Мексику, чтобы спрятаться от телефонных звонков, когда на том конце провода кто-то дышит в трубку. «Дэйв?! – вопила она. – Кто это? Зачем вы мне звоните?!» А однажды, всего однажды, она, забывшись, спросила: «Дорогой?» – и услышала, как кто-то резко вздохнул. Она приехала в Мексику, чтобы начать все с чистого листа, но оказавшись здесь, попала все в ту же ловушку прошлого. Даже больше, чем десятилетие спустя, боль продолжала преследовать ее. Каждый день своей жизни Мириам чувствовала тупую непрекращающуюся боль, словно у нее был поврежден какой-то жизненно важный орган, только никакое хирургическое вмешательство здесь помочь не могло. И как бы осторожна она ни была, как бы ни защищала себя, некоторые вещи заставляли боль вспыхивать с новой силой, обжигая ее изнутри. Пробудить воспоминания могло что угодно – даже путешествие в страну, которая, как она думала, никак не была связана с девочками. И все же она смотрела, как павлины бродят по лужайке перед отелем в Куэрнаваке, и плакала о своих детях, которые пришли бы в восторг при виде этих напыщенных созданий.