Легат откинулся назад и скрестил руки на груди.

— Но что если я уведу войска из Египта, а в мое отсутствие здесь разразится восстание, в результате которого мы потеряем провинцию? Как, по-твоему, трибун, отреагирует на это плебс?

— Такая возможность в принципе существует, — согласился Катон. — Но в данный момент здесь царит полный порядок. Едва ли здешний народ возмутится так скоро.

— Ну а если?

— Тогда ты и так, и так в проигрыше, господин. Куда лучше спасти Крит, и сделать это быстро, а потом вернуть своих людей в Александрию.

— Это проще сказать, чем сделать.

— Я просто перебираю возможные варианты, господин.

Петроний поднялся и медленно пошел вокруг бассейна, склонив в размышлении голову и соединив руки за спиной. К столу он вернулся уже с готовым решением.

— Я не могу оставить Египет. Если в мое отсутствие здесь что-то произойдет, император отрежет мои яйца себе на завтрак. Далее, я не готов предоставить тебе все силы, о которых ты просишь. Поэтому я предлагаю компромиссное решение, трибун. Здесь у меня стоят восемь когорт Третьего легиона вместе с когортой ауксилариев и когортой всадников — в лагере в двадцати милях от города. Оставив в Александрии две когорты легионеров, я сумею поддержать порядок в городе. Что касается остальных войск… Мне придется переместить своих людей в дельте, но с этим можно справиться. Словом, мое предложение таково. Шесть когорт легионеров, по одной конницы и ауксилариев. В дополнение к кораблям. Или бери, или отказывайся.

Катон задумался. Хватит ли двух с половиной тысяч легионеров и тысячи ауксилариев, чтобы уничтожить Аякса и его армию рабов? Конечно, нет сомнения в том, что качество количеством не заменить, и тяжело вооруженные легионеры прокосят себе дорогу сквозь любую армию рабов. Однако при всем том они будут существенно уступать численно восставшим рабам. Особого смысла в том, чтобы привлечь войско, не имеющее достаточно сил для завершения задачи, не было. С другой стороны, если Семпроний получит возможность нанести удар достаточно быстро, пока положение еще не стабилизировалось, он может одержать победу над мятежниками. Катон кашлянул.

— Это щедрое предложение, господин. Не сомневаюсь в том, что сенатор Семпроний будет вечно благодарен тебе.

— Хрен с ним, твоим Семпронием. Мне важно избежать внимания Нарцисса. Теперь, когда все согласовано, советую тебе как следует отдохнуть. Хорошенько попарься и не забудь при этом побриться. Я прикажу своим людям собраться в Александрии. Подозреваю, что моим штабным офицерам придется потрудиться в ближайшие несколько дней. Но это само по себе и неплохо. Недолгое возвращение к солдатскому делу пойдет им на пользу.

— Да, господин. — Катон ощутил, что с плеч его свалилась огромная тяжесть. — Благодарю тебя.

— Не надо благодарить. Еще рано. Едва ли всем нам удастся спокойно передохнуть, пока этот гладиатор не будет пойман и приколочен к кресту.

Первый штурм Гортины начался через несколько часов после возвращения Аякса в лагерь. Ближайшим сподвижникам еще не приходилось видеть своего вождя в таком гневе, в каком он пребывал, шагая мимо телохранителей в полуразрушенную ферму, выбранную им в качестве штаб-квартиры. Сорвав с плеч плащ и отбросив его в сторону, он потянулся к кувшину с вином, хлебу и сыру, оставленным ему на ужин. Некоторые из его людей при первой же возможности спешили насладиться самыми роскошными деликатесами, которые можно было взять в захваченных войском рабов виллах. Сам Аякс не возражал против подобных слабостей. После прожитой в услужении жизни у них было право наслаждаться свободой во всех ее обличьях. Сам же он предпочитал простую диету, питающую тело, но не разрушающую его, и не делал тайны из своей скромности, понимая, что она еще теснее привяжет к нему последователей.

Теперь он заставил себя усесться за стол и налил себе чашу вина. Разом осушив ее, налил вторую и, обмакнув в вино кусок хлеба, принялся методично жевать, глядя в растрескавшуюся стену перед собой. Владелец фермы был, очевидно, человеком небедным, однако начисто лишенным вкуса. Стены этой комнаты, служившей ему столовой, покрывали росписи, темой которых была вакханальная оргия. Прямо перед Аяксом на стене изображена была пара гладиаторов; секутор,[45]каким был и сам Аякс, с напряжением вглядывался в вооруженного сетью ретиария. Вокруг них были изображены гости, пьющие, жрущие, хохочущие, подгоняющие гладиаторов. Одна из женщин, густо накрашенная, с волнением наблюдавшая за поединком, держала за пенис своего мужчину. В центре пирушки расположился хозяин, веселый и лысый толстяк в съехавшем набок венке из листьев на блестящей макушке; он поднимал в воздух наполненную до краев чашу.

— Ублюдки! — взревел Аякс, хватая кувшин и изо всех сил запуская его в стену. Кувшин раскололся, разлетевшись во все стороны осколками и брызгами вина. По фреске потекла темная жидкость, искажая изображения. Сердце Аякса отчаянно колотилось, он смотрел на стену расширившимися глазами. За спиной его скрипнула петлями дверь.

— Стратег… С тобой все в порядке? — встревоженным тоном спросил Хилон, тут же умолкший, заметив на полу черепки кувшина и винное пятно на стене. — А, стратег?

Аякс не торопился с ответом, стараясь прогнать переполнявшую его черную ярость. Память о собственном рабстве все еще оставалась в его сердце открытой раной, но над памятью о перенесенных им боли и унижении царил образ центуриона Макрона, одного из тех, кто распял его отца и продал в рабство его самого. Макрона и того высокого и тощего офицера — его, Аякса, ровесника, — а также командовавшего ими легата по имени Веспасиан. Но если два последних находились вне пределов его досягаемости, служа своей империи, служа проклятому Риму, Макрон находился в его руках и в его власти. Гладиатор пробормотал себе под нос клятву, пообещав всем чтившимся им богам, что отомстит за отца, отомстит за себя и отдаст Макрона на все возможные муки, прежде чем позволит ему умереть.

Хилон кашлянул:

— Стратег? Чем могу услужить?

Глубоко вздохнув, Аякс повернулся к нему лицом. Хилон командовал лучшим отрядом армии рабов, вооруженных отборным оружием и доспехами, захваченными у римлян.

— Да. Созови своих людей. Построй их. Помнится, мы приготовили лестницы…

— Да, полководец, есть несколько, только они не связаны воедино… Их придется хорошенько связать, прежде чем они понадобятся нам на стенах Гортины.

— Тогда займись этим делом. Немедленно. Мы пойдем на стену сразу же, как только лестницы будут готовы.

— На стену? — Хилон не мог скрыть удивления. Открытый характер был одной из причин, по которой Аякс выбрал его в свои ближайшие друзья. Он не мог ничего скрыть от своего полководца, в особенности признаков сомнения или измены. — Но, полководец, люди шли сегодня целый день. Они собираются спать.