Астиль немедленно зарделась и стала красная как помидор, вспомнив о том случае. Он явно потребовал от неё немало смелости в тот день. Но именно такой настрой и был нужен, чтобы предстать перед глазами толпы.

Вот только это может стать для эльфийки настоящим испытанием. Насколько я понимал, она была родом из семьи потомственных слуг, что наложило на её характер и воспитание определённый отпечаток. Интересно, можно ли было придумать что-то такое, что не требовало бы от неё изменений натуры?

Мой взгляд упал на Шарли, играющейся в углу с коконом, внутри которого находилась огромная крыса, пойманная паучихой незадолго до привала. Я хотел было сказать ей, чтобы перестала баловаться с едой, как в голове возникла внезапная вспышка озарения, принесшая идею, которая, кажется, отлично подходила для решения проблемы эльфийки.

— Скажи-ка, Астиль, — решил я сразу же уточнить. — А ты ладишь с детьми?

— Что? С детьми?.. — слегка растерялась она. — Да, Владыка. До того, как я отправилась за госпожой, мне часто приходилось приглядывать за малышами.

— Вот тебе и решение проблемы, — подмигнул я ей. — Общаться с детворой ведь будет намного легче, верно?

Астиль заинтересованно кивнула.

— Тогда начни с того, что начнёшь рассказывать о Богине местным детям. Не в виде проповеди, лучше придумай несколько сказок или интересных историй, что передавали бы её характер и желания. Отвечай на их вопросы. И, я думаю, через какое-то время ты сама почувствуешь в себе готовность идти дальше.

— Сказки… — задумчиво повторила девчушка и её глаза радостно заблестели. — А я знаю несколько, Владыка! Мне бабушка рассказывала!

— Прекрасно! Значит, тебе уже есть с чем работать! — одобрительно кивнул я. — Но нужно будет придумать ещё несколько. Чем больше, тем лучше. Дети любят, когда историй много. И знаешь что ещё, — я заговорщицки понизил голос и подался вперёд.

Эльфийка сразу же придвинулась ближе и подставила ухо.

— Нет более верных последователей, чем те, кто уверовал в детстве, — сообщил я начинающей проповеднице. — Кроме того, они будут опосредованно влиять и на своих родителей, так что когда ты решишь донести свет Богини и до них, двери в их сердца уже будут немножко приоткрыты.

Голубые и ясные, словно чистейшее небо, глаза Астиль восторженно засветились, словно она только что получила настоящее божественное откровение.

— Я поняла, Владыка! Спасибо вам огромное! — горячо поблагодарила она и отвесила поклон, из-за чего её шляпа вновь слетела с головы.

— Астиль, я уже говорил. Мы должны смотреть лишь вперёд, в наше светлое будущее, что выкуют наши руки и сердца. Поклоны — удел людов, которым придётся склонить головы пред нашим величием.

— П… Простите, Владыка! — смущённо затараторила Астиль и, поспешно выпрямившись, прижала кулачок к невеликой груди. — Я приложу все силы, чтобы отучиться от старой привычки!

Когда эльфийка, получившая заряд уверенности и целеустремлённости, вышла из столовой, я выдохнул и потянулся к кружке недопитого и уже остывшего чая.

— Какое восхитительное коварство, — раздался возле меня бархатный голос Лион и я чуть не подпрыгнул от неожиданности.

Что это, блин, за талант незаметно подкрадываться?!

— О чём это вы, магистр? — спросил я чародейку, обернувшись к ней и делая глоток из кружки.

Ну да, действительно остыл. Полностью.

— О вашем плане сеять зёрна веры через детей, конечно же, — улыбнулась она с хитрецой и грациозно расположилась на соседнем стуле, закинув ногу на ногу. — Детские умы — это чистый лист. И то, что будет там записано в детстве, окажет влияние на всю их дальнейшую жизнь. Прекрасный ход.

— Вы переоцениваете мою дальновидность, — расслабленно фыркнул я, словно и не вещал только что Астиль почти тоже самое. — Просто дал совет как правильно использовать особенности её характера для достижения цели. В Лаграше родители сами приводят свою детвору послушать мои речи.

— В Лаграше вас хорошо знают и ценят, — парировала Лион. — И, следовательно, доверяют, воочию лицезрея результаты ваших речей и деяний. Но в иных местах всё не так. Слухи о Богине и её апостоле лишь начали распространяться после вашего боя у города. Так что завоевать доверие в других городах будет не так просто. Потому я и говорю, что действовать через детей — прекрасное решение, которым я могу лишь восторгаться.

Я приговорил остатки чая и отставил кружку в сторону, внимательно посмотрев на чародейку.

— А вы сами верите в Богиню, магистр Лион?

— Мне не нужно верить, господин Нотан, — прищурилась магесса. — Я, как и вы, знаю, что Мать ночи существует.

— Вы её видели? — искренне удивился я.

— О, нет, не видела, — качнула она головой и поправила волосы. — Хотя и хотела бы. Просто ритуалы некромантии… Как бы это выразить… Это диалог между нами, некромантами, и Матерью ночи. Хотя в нём не используются слова, мы в некотором роде спрашиваем её дозволения на использование усопшего тела.

— И что, бывали отказы? — спросил я больше в шутку.

Но ответ оказался на удивление серьёзным.

— Разумеется, Владыка. По легендам, некроманты прошлого как минимум дважды пытались подъять давно почивших святых патриархов нашего народа. Мать ночи не позволила тревожить посмертный покой их тел.

— Любопытно… — пробормотал я, машинально взглянув наверх, словно Аллегри сидела именно где-то там.

С технической точки зрения, наверное, примерно так и было. Но всё зависело от того, была ли сейчас планета повёрнута в сторону висящей где-то среди звёзд ротонды или нет. Если обитель Аллегри вообще находилась где-то в этой реальности, конечно.

— Какая она, господин Нотан? — неожиданно спросила Лион, подавшись вперёд. — Какая из себя Мать ночи? Большая часть легенд о ней забыта нашим народом, как и она сама. Что-то помнят лишь некроманты, которых осталось немного. Вы же лицезрели её собственными глазами! Умоляю, расскажите!

Я едва успел поднять руку, чтобы остановить пошедшую на сближение магессу. В прошлый раз, когда я позволил ей это сделать, поддавшись на вид манящей груди, пухлых губ и ароматы её тела, всё закончилось не слишком хорошо. Для обеих сторон.

Дождавшись, когда она вернётся к обычной позе, я опустил руку и немного призадумался.

— Кажется, вы уже знаете, что у неё… своеобразный характер? — задал я больше риторический вопрос.

— Да. И хотя я была бы не против узнать об этом подробнее, больше всего меня интересует её внешность, — уточнила Лион. — Древние гравюры утеряны, а упоминания в уцелевших легендах слишком мимолётны и из них понятно лишь то, что Мать ночи — тёмная эльфийка. Но это ведь и так очевидно, — фыркнула чародейка.

Я едва не фыркнул в ответ. Очевидно ли? Аллегри ведь является в том облике, что соответствует представлениям народа о ней. Но я не стал пока перепрыгивать с темы на тему.