– Ты его видел? – Щукин вытянул шею, чтобы лучше разглядеть спину в сером пиджаке.

– Кажется, в комнате его не было. – Глебов подполз ближе к дорожке.

– Пустите меня, – заворочалась Лена.

– Не ори, – предупредил Глебов. – С тобой ходить невозможно. То рука чешется, то лбом стекло прошибаешь.

– А вы куда провалились? – не уступала ему в нападках девочка. – Я же на вас опиралась.

– Да ты чуть в форточку не влетела, – напустился Щукин. – Головой вперед лезла, мы тебя еле оттащили.

– Все, замолчали. – Глебов еще раз выглянул из травы. – Сидите здесь, я сейчас приду. Щука, следи, чтобы она опять куда-нибудь не влетела.

Серега кивнул и крепко схватил Лену за край сарафана. Васька скользнул мимо кустов. В следующую секунду его голова уже торчала около окна. Некоторое время он вглядывался в него, потом стал медленно подниматься.

– Чего он делает? – забеспокоился Щукин. – Так же его заметят.

Васька обернулся, лицо его было растерянное. Он еще раз взглянул в окно, потом в сторону столовой и в открытую, не таясь, пошел к крыльцу.

Лена вскочила.

– Стой! – крикнула она, бросаясь к домику. Но Щукин сбил ее с ног, и Лена упала на колени.

– Васька сказал сидеть, значит, сиди, – наставительно произнес Серега и отвернулся от нее, пытаясь рассмотреть, что там делает Глебов.

Васька возвращался. Вид у него был ошарашенный.

– Там ничего нет, – неуверенно проговорил он.

– В каком смысле? – не понял Серега. – Совсем ничего?

– Комната пуста. Там только стул, кровать и стол с цветами.

– А кого ты там собирался увидеть? – облегченно вздохнув, спросил Щукин – он боялся, что комната в буквальном смысле окажется пустой. – Хозяина ведь нет.

– Как кого? – нахмурилась Лена. – А статуя куда делась?

– Какая статуя? – хором спросили мальчишки.

– Я там увидела барабанщицу и Петухова.

– Кого? – приятели все еще говорили хором.

– Петухова. И статую, кажется, собранную.

– Значит, он все-таки потихонечку колдует, – задумчиво произнес Глебов. – Заметили, дворник за нами следит? Мы к дому, он на крыльцо. Мне кажется, что он нас ждал, знал, когда мы придем.

– Но барабанщица, Петухов – куда они все делись? – не унималась Лена.

– Не обращай внимания, – легкомысленно махнул рукой Глебов. – Тебе, как обычно, показалось.

Лена растерянно захлопала глазами.

С каких это пор все, что она видит, ей кажется?

– Пошли глянем, что этот дворник делает, – предложил Глебов. – Нужно установить за ним слежку. В конце концов, он выведет нас на нужный след.

Васька первый вышел на дорожку. За ним поднялся Щукин. Лена оскорбленно посопела, решая, высказать мальчишкам свою обиду или не надо.

Из домика дворника вышел Петухов.

Это было до того неожиданно, что она успела только открыть рот. А Петухов уже шел к мальчишкам.

– Молодые люди, подойдите сюда, – негромко приказал он.

Ребята вздрогнули и повернулись.

– Что вы здесь делаете?

Лена бесшумно откатилась в кусты.

– Нас из изолятора только что отпустили, – не моргнув глазом, соврал Щукин.

– До подъема? – В голосе Петухова слышалась безмерная усталость. – Куда вы идете?

– В корпус, – честно признался Васька. – Спать хотим.

– Спать? – Петухов тяжело вздохнул. – А до этого вы где были?

– Я же говорю, в изоляторе, – опять встрял Щукин. Глебов незаметно пихнул его, чтобы друг не завирался.

– Кто вас туда положил?

– Врачиха. – Щукина несло. – Сказала, что у нас солнечный удар. Да вы хоть у Платона спросите, он все расскажет.

– Какого Платона? Какая врачиха? – Петухов начинал сердиться. – Что вы плетете? У нас уже два дня как врач уехал. И никакого Платона в лагере нет!

Повисла пауза. Ребята потерянно переглядывались. Петухов недовольно хмурил брови.

– Быстро рассказывайте, что вы еще натворили. – Сергей Сергеевич внимательно смотрел на друзей. – Я уже наслышан о ваших подвигах. Кто придумал таскать статую?

– Мы ее не таскали, она сама… – начал Глебов и осекся.

– Если я еще раз увижу вас одних, – тихо проговорил начальник, – отправлю домой. Это понятно? – Ребята одновременно кивнули. – И если статуя еще раз появится в лагере, то вы можете начинать собирать вещи.

– Мы ни при чем! – взвился Васька. – Мы эту статую видели только разобранную. Чего все ее на нас вешают…

– И утром скажете своим вожатым, – перебил его Петухов, – чтобы зашли ко мне. Где корпус, помните? Или проводить?

Щукин толкнул в бок Глебова, еще не остывшего после несправедливого обвинения, и оба приятеля зашагали по дорожке. Лена кралась вслед за ними по кустам.

Этот день для всей троицы оказался очень тяжелым. Ребята клевали носом и спали на ходу. Столовая привела их в тихий ужас. Раньше здесь всегда толпилось много народа. Шумели старшие отряды, громко разговаривали средние, шныряли между столами малыши. Сейчас шум вроде бы стоял тот же. И старшие галдели, и средние спорили из-за очереди за тарелками, и малыши кричали. Но все это уже было как-то не так. За столами появилось много пустых мест.

– Еще немного, и она всех перетаскает, – мрачно пробормотал Щукин. – Не нравится мне это.

Васька молчал, задумчиво размазывая кашу по тарелке.

– Ты чего молчишь? – ткнул его в бок Серега.

– А чего тут говорить? – Васька поднял покрасневшие от бессонной ночи глаза. – Делать надо что-нибудь, а не говорить.

Когда с утра Максим вернулся от Петухова, вид у него был немного потрепанный. Он внимательно посмотрел на приятелей и ничего не сказал.

– Ты-то хоть ночью спала? – спросила вожатая Лену с надеждой в голосе. Та машинально кивнула. – И то хорошо… – Продолжать свою мысль Наташа не стала.

Ребята на Лену опять косились – еще бы, как только становится опасно, она исчезает. Оправдываться девочка и не пыталась, пусть думают что думают. У нее и без них болит голова.

– Как это – не о чем говорить? – Щукин отодвинул от себя тарелку. – Поймать бы ее да стукнуть пару раз по башке.

– Что бы такого придумать? – Ложка Глебова выводила в манной каше забавные завитушки.

– Все ясно. – Щукин откинулся назад с таким довольным видом, как будто над своим решением он думал много лет и наконец придумался самый простой выход. – Я на нее охоту начну. Надо сделать так, чтобы не она за нами следила, а мы за ней. И попробовать заранее угадать, что она хочет сделать. Тогда мы ее победим.