Что же заставляет нас думать, будто мы такие особенные? Существует по меньшей мере три причины. Во-первых, даже если мы и не особенные, таково наше знание самих себя. Мы – единственные люди в мире, которых мы знаем изнутри. Собственные мысли и чувства мы переживаем, но что касается других, тут приходится предполагать, что они тоже их переживают. Мы верим, что у наших друзей и соседей внутри черепов, по ту сторону глаз, имеются свои субъективные переживания, очень похожие на наши, но это лишь нечто, что мы принимаем на веру, а не очевидная и осязаемая истина, каковыми будут наши собственные субъективные переживания. Между занятиями любовью и чтением о них есть разница, и точно такая же разница есть между знанием о собственном внутреннем мире и знанием о мире других. Поскольку других и себя мы постигаем такими разными способами, мы получаем разные виды и количество информации. В каждый момент бодрствования мы контролируем непрерывный поток мыслей и чувств, струящийся сквозь нас, но что касается других людей, тут мы можем контролировать только слова и поступки, да и то – лишь в тот момент, когда эти люди рядом. И одна из причин, по которой мы кажемся себе чертовски особенными, такова: мы знаем себя таким особенным образом.

Вторая причина – нам доставляет удовольствие считать себя особенными. Большинство из нас хочет быть вполне на равных с теми, кто нам равен, но быть чересчур на равных мы не желаем{331}. Мы высоко ценим свои уникальные личности, и исследования показывают: когда людей вынуждают чувствовать себя слишком похожими на других, у них тут же портится настроение и они пытаются выделиться самыми разными способами{332}. Если вы когда-нибудь сталкивались на вечеринке с человеком, одетым в точно такой же костюм, как у вас, то знаете, насколько это неприятно – находиться в одной комнате с двойником, который на какое-то время умаляет ваше чувство индивидуальности. Поскольку мы ценим свою уникальность, неудивительно, что мы склонны ее преувеличивать.

Третья причина, по которой мы склонны переоценивать свою уникальность, такова: мы склонны переоценивать уникальность каждого человека – то есть думаем, что люди больше отличаются друг от друга, чем это есть на самом деле. Давайте же признаем: все люди в чем-то похожи и в чем-то различны. Психологи, биологи, экономисты и социологи ищут универсальные законы человеческого поведения и, естественно, их волнуют подобия; нас же главным образом волнуют различия. Жизнь в социуме включает в себя выбор особых людей, которые становятся нашими партнерами в сексе, работе, боулинге и в чем угодно еще. Для этого требуется, чтобы мы сосредотачивались на особенностях, отличающих одного человека от другого, а не на качествах, общих для всех людей. Именно поэтому на сайтах знакомств чаще упоминается любовь к балету, а не, скажем, к кислороду. Склонность к дыханию объясняет очень многое в человеческом поведении – почему, например, люди живут на суше, заболевают на большой высоте, имеют легкие, сопротивляются при удушении, любят деревья и т. д. Она говорит о значительно большем, чем способна сказать любовь к балету. Но в ней нет ничего, что отличало бы одного человека от другого, и поэтому обычным людям, занимающимся обычным выбором других людей для коммерции, беседы или спаривания, нет никакого дела до их пристрастия к воздуху. Сходство меж людьми очень велико, но нас оно не волнует, поскольку не помогает делать то, что мы должны делать в этом мире: отличать Джека от Джона, а Джейн от Дженнифер. По сути, это сходство – неприметный фон, на котором резко выделяется небольшое количество относительно мелких различий между людьми. Мы тратим так много времени, выискивая, оберегая, запоминая эти различия и думая о них, что склонны переоценивать их количество и частоту, в результате чего считаем людей более разными, чем они есть на самом деле. Проведя целый день за сортировкой винограда по форме, цвету и прочим качествам, вы можете превратиться в виноградофила – из тех, кто способен часами говорить об оттенках запаха и тонкостях вкуса. Вы начнете думать о винограде как о бесконечно разнообразном творении природы и забудете, что вся по-настоящему важная информация о нем заключена в том простом факте, что он – виноград. Наша убежденность в разнообразии других и собственной уникальности особенно глубока, когда дело касается эмоций{333}. Поскольку мы можем ощущать собственные эмоции, но должны предполагать их наличие у других (глядя на лица и слушая голоса), у нас часто возникает впечатление, что другие не переживают столь сильных эмоций. И мы ждем, что окружающие поймут наши чувства, хотя сами чужих не понимаем{334}. Это ощущение эмоциональной уникальности возникает довольно рано. Когда детсадовцев спрашивают, какие чувства они будут испытывать в различных ситуациях, малыши ожидают получить уникальные эмоции («Билли будет грустно, а мне нет»). Кроме того, они предлагают уникальные причины своих чувств («Я скажу себе, что хомяк теперь на небесах, а Билли просто будет плакать»){335}. Взрослые в подобных случаях предсказывают свои чувства точно так же{336}.

Наша глубокая убежденность в разнообразии и уникальности людей – основная причина, по которой мы отказываемся использовать других в качестве заменителей. Ведь замена будет полезна лишь в том случае, когда мы можем рассчитывать на то, что заменитель реагирует на какое-то событие приблизительно так, как мы отреагировали бы на него сами. А если мы считаем, что эмоциональные реакции людей куда разнообразнее, нежели в реальности, замена кажется нам куда менее полезной, чем она есть на самом деле. Замена – простой и эффективный способ предсказывать будущие эмоции, но поскольку мы не понимаем, насколько похожи все люди, мы отвергаем вполне надежный путь и доверяемся своему воображению – наделенному множеством недостатков и вечно заблуждающемуся.