— Привет, — я скривилась, меньше всего желая поддерживать никому не нужную светскую беседу.

— Чего сидишь на холоде, к матери, что ли пришла? — Маринка всегда была бесцеремонной. Она плюхнулась рядом со мной.

— Жду, когда она вернётся после работы, — вдыхаю поглубже воздух, мысленно желая себе набраться терпения, а Маринке — побыстрее свалить восвояси.

— А Лильки тоже нет? Иначе ты бы не морозила зад на улице, — как всегда Маринка сама спросила, сама ответила. Не понимаю, для чего ей вообще общаться с кем-то кроме себя.

— Ты куда-то шла, Марин? — не выдерживаю, поворачиваю голову в её сторону и ошарашено смотрю на эту нахалку. Эта гадина, пользуясь тем, что я смотрела в другую сторону, засунула свой любопытный нос в мои документы и с жадностью читала их. Вот же хамка. Я резко складываю бумаги и сую их в рюкзак. Что за долбаное невезение сегодня. Как не вовремя появилась эта наглая сплетница. Надеюсь, она не успела ничего рассмотреть в моих бумагах, иначе сплетен по всему двору не избежать. Ох, не зря мне Игорь давным-давно отсоветовал общаться с этими девочками — Мариной и Инной, которых я искренне считала своими подругами.

— Так куда направляешься? — повторяю свой вопрос. Её лицо расплывается в гаденькой улыбочке. Неужели она что-то успела прочесть? Даже если и успела, мои любые объяснения будут выглядеть жалко и станет только хуже. Поэтому сжимаю внутреннюю пружину до упора и смело буравлю её мрачным взглядом.

— Если куда-то шла, так иди, не буду тебя задерживать, — а что, я тоже умею быть беспардонной.

— Да ладно, Жан, не кипятись. Хотела спросить, как у тебя дела, по старой дружбе. Не виделись давно.

— Какие дела, Марин. Ты уже давно перестала интересоваться моими делами, — намекаю, на то, что именно по их инициативе — Маринки и Инны — распалась наша дружба. И прощаюсь, поднимаясь с холодной скамейки, попа действительно подмёрзла: — Всего хорошего Марина, пока.

— Ну, пока, — слышу в ответ, но даже не оборачиваюсь. Тороплюсь попасть в мамину квартиру, ключи у меня так и остались с прежних времён. Болтаются на общей связки с ключами от нашего с Игорем жилья. Так что не придётся подпирать дверь на лестничной площадке, если Лили не будет дома.

Но Лилька оказалась дома. Мы с ней успели напиться чаю с конфетами, в ожидании мамы. Болтали о пустяках, она не лезла ко мне в душу, я — к ней. Со стороны мы наверно даже сёстрами не выглядим. Хотя нет. Тут я ошиблась. С последней нашей встречи — а мы с Игорем давно не появлялись на воскресном мамином обеде, примерно с тех самых пор как я ответила согласием на брак, и Игорь начал усиленно работать на благо будущей ячейки общества. Так вот, с последней нашей встречи Лилька изменилась кардинально. Она стала выглядеть полной копией… меня! Сестра сделала стрижку, покрасила волосы, добавила немного косметики плюс общие черты, доставшиеся от родителей и вуаля… Жанна номер два. Когда Лилька мне открыла дверь, я немного обалдела от неожиданности.

— Ты сделала стрижку, — да уж Жанна, ты мистер-очевидность.

— Да, захотелось перемен, — Лилька покрутилась передо мной, красуясь и лучась довольством, но ехидный взгляд так и сверкал из-под её ресниц.

— Что ж, тебе идёт. Впрочем, как и мне, — последнюю фразу пробормотала под нос скорее себе, чем ей. По телу пробежала дрожь. Как-то странно всё. Зачем ей понадобилось копировать меня? Ладно, если бы я стала какой-то успешной медийной личностью. Тогда появился бы повод подражать мне в желании достичь такого же успеха. Но нет, я обычная среднестатистическая девчонка, у нас таких полстраны.

И сидя за кухонным столом, я с интересом рассматривала Лильку, сидящую напротив меня. Хотя смотреть на свою копию не очень приятно (даже не спрашивайте почему), но крайне любопытно. И вольно не вольно всякий раз начинала с интересом рассматривать сестрёнку.

Что ж взросление ей шло, она, как и я в своё время, приобрела женские округлости. Исчезла детскость, но девичья наивность ещё осталась. Должна признать, что Лилька выросла очень симпатичной девушкой. Такие же, как у меня, почти круглые карие глаза, доверчиво распахнутые. Стильная стрижка до плеч. Её волосы цвета тёмного горького шоколада (темнее моих) теперь перемежались с медными прядками. Пухлые розовые губы, яркие от природы и не поблёкшие от частого использования помады. В этом спасибо нашей маме, она никогда не злоупотребляла косметикой. Я тоже любила выглядеть ухоженно, но не вычурно. Теперь и Лиля пошла по маминым стопам. Сейчас она действительно выглядела очень похожей на меня. Разве что мои губы не были такими же пухлыми как у Лили. Но я никогда сильно не расстраивалась по этому поводу.

— А почему ты не покрасила волосы, к примеру, в блонд? — решила подколоть сестру, — мне кажется, тебе бы подошло.

— Решила начать с малого, а там глядишь, моё преображение и до блондинки дойдёт, — сестрёнка выросла, голыми руками её не возьмёшь.

Так за лёгкой пикировкой время пролетело незаметно, я успела расслабиться, отвлеклась на Лилино преображение и на время забыла о своих собственных проблемах. Но с приходом мамы, моя горечь тяжкой плитой вновь опустилась на плечи. С трудом дождалась окончания ужина. Сама есть не стала, так как от одного вида на еду скручивало желудок тошнотворными спазмами. Мне приходилось сдерживать, что есть сил весь негатив внутри. Запирая его в самую дальнюю тёмную каморку, навешав с десяток амбарных замков для надёжности и во избежание нежелательных прорывов. Но я понимала, в случае сильных эмоций, а они, к сожалению, неизбежны при разговоре, который мне предстоял, истерика не заставит себя ждать. Лишь бы не началась в самый не подходящий момент. «Может поистеришь, когда вернёшься в вашу с Игорем квартиру?», — я была согласна с мнением внутреннего голоса, но тут как говорится — как карта ляжет.

После чаепития я вежливо попросила Лилю оставить нас с мамой одних. Сестра заметно обиделась, но молча ушла в свою комнату.

— Я сегодня получила результаты анализов, — первая начала беседу.

— Ты заболела? Почему ничего не сказала? — мама всполошилась, но я уже с ледяной бесстрастностью смотрела на неё, не веря ни единому слову.

— В том то и дело, что заболела. Причём очень и очень давно, примерно три с половиной года назад. А узнала об этом совершенно случайно только сегодня. Когда по настоянию своего работодателя прошла обычное обследование, — чем больше я говорила, тем бледнее становилось лицо моей матери. Но мне её было не