— Но причём тут прерывание? — грубо обрываю лишние воспоминания от матери, не хочу обсуждать ещё и Игоря.

— На тот момент причин хватало. Но самая главная — ты не была готова к материнству. Я хотела дать тебе возможность реализоваться, прежде всего, в профессиональной области. Чтобы ты обрела профессию. Можешь мне не верить, но ты более предрасположена, добиться профессионального и карьерного роста, чем Лиля. — Мы обе замолчали ненадолго, задумавшись каждая о своём.

— Я хотела защитить тебя, дочь. Хотела уберечь от страданий, от поломанной судьбы, да много от чего. Возможно, ты не поймёшь меня. Наверно я слишком сумбурно говорю…. — Мама сбилась с мысли.

— Продолжай.

— Ты и Лиля — самое дорогое, что есть у меня. И я защищала тебя любыми способами. Да я сыграла на твоих чувствах, подвела к принятию важного решения. Но тем самым я лишь хотела уберечь тебя.

— Отлично уберегла — теперь я бесплодна, мама. Хороша защита, ничего не скажешь. Ты родила двоих детей, но отказала в помощи беременной мне, когда я просила о ней. Да, видимо именно так и должны проявляться материнские чувства. Но откуда мне о них знать, верно, мама? Ведь у меня нет детей, и теперь никогда не будет!

Не могу слушать её ересь о любви, защите и прочем. Всё, что она говорит — это чушь. Если родители действительно любят своих детей, то никогда с ними так не поступят.

— Прости меня Жанна. Прости, — родительница кается, всхлипывая. Даже железную Светлану Борисовну проняло, если она готова расплакаться. Но я не верю её слезам.

— Мама сейчас уж поздно рассуждать — зачем, как и отчего. Я не пойму одного — почему ты скрывала от меня столько времени мой диагноз? — повышаю тон, не выдерживая градуса напряжения.

— Да как бы я сказала о таком дочь, — мать тоже орёт, не сдерживаясь, — когда ты чуть не отправилась на тот свет! Ты столько дней была без сознания, еле очнулась. До этого депрессия из-за чёртового Игоря. Я не хотела подвергать тебя ещё большим испытаниям. Ты и так держалась на честном слове.

С этим невозможно поспорить. Я ни за что в жизни, не пожелаю даже своему врагу пройти через адовы муки, испытанные мною на собственной шкуре. Невольно скривившись, предполагаю, что на месте своей матери, я скорей всего поступила бы точно так же. Оттягивала тяжёлое признание как можно дольше. Но с того момента прошло уже три с половиной года! Неужели за всё это время она не удосужилась выбрать подходящий момент. Невыносимая женщина! Не могу понять ни её, ни её поступков.

Моя мать в этот момент сидит на стуле, понуро сгорбившись и скрестив руки под грудью. Плечи поникли окончательно, на лице скорбная печать. Раньше моё сердце разрывалось бы от сочувствия, я бы моментально подскочила и обняла родного человека. Но сейчас я лишь с ледяной бесстрастностью отмечаю изменения в её поведении. Ни одна струнка моей души больше не резонирует, глядя на терзания некогда родного человека.

— Мама, — горестно вздыхаю, осознавая, что с сегодняшнего дня нет у меня больше ни отчего дома, ни мамы, у которой можно укрыться от жизненных невзгод, ни семьи. Свою ещё не построила, а родительскую уже потеряла. — Неужели за эти три с лишним почти четыре года ты не нашла ни одного подходящего дня? Ведь это не новость о насморке, из разряда — посудачили и забыли. Это моя жизнь, в конце концов. Мне с этим ещё как-то жить. Не представляю, как можно было скрывать такое!

Мать молчит, и я тоже замолчала. Крики стихли. А что толку от наших пустых разговоров? Ничего уже не изменишь.

— Жанна, я знаю, что давно должна была сказать тебе об этом. Сначала боялась за твоё здоровье, потом мучилась, что никак не могла подобрать нужных слов. Ты съехала от нас, твоя самостоятельность проявилась и карьера пошла в гору. Я радовалась, что ты ожила, стала улыбаться, о чём-то мечтать. И тогда я уже вновь боялась разрушить твоё хрупкое равновесие. Потом вы с Игорем сошлись. И ты была такая счастливая, что у меня язык не поворачивался внести разлад в твою итак нелёгкую жизнь. Наоборот, я старалась как можно сильнее сблизить тебя и Игоря, чтобы ты в его лице обрела поддержку и надёжное мужское плечо. И я безумно радовалась, когда он познакомил нас со своей бабушкой, мы большой семьёй собирались по воскресеньям. Я и правда сильно надеялась, что он, несмотря на ваши обиды и упрёки, станет для тебя опорой…. — Ненадолго замолчав, мама тихо добавила, сильно склонив голову, — Не представляешь, как мне стыдно и совестно перед тобой сейчас. Ты права — я одна во всем виновата, только я. Прости, если сможешь дочь.

Я зло усмехнулась, боялась она как же. Это просто трусость. Извечное человеческое нежелание смотреть невзгодам в лицо. Я знаю, о чём говорю. Сама вот уже почти четыре года, как в полной мере расплачиваюсь за свой подлый поступок. И конца, и края моей расплате не видно. Ладно, пора заканчивать этот балаган. Я выяснила всё, что и хотела и даже то, что не хотела.

Резко поднимаюсь, собираю свои вещи. Кроме кухни и прихожей я в другие комнаты не заходила, поэтому уверена, что ничего не забуду. Не хочу больше приходить в этот дом. Не могу больше смотреть в лицо этой женщине. Сжав зубы до скрипа, молча выполняю механические движения. Обязательно заглядываю в рюкзак, чтобы точно ничего не забыть. Перекладываю телефон в карман, придётся вызывать такси, на улице уже сильно стемнело. Не прощаясь с Лилей и не взглянув на мать, вылетаю из квартиры и со скоростью ветра сбегаю по подъездной лестнице вниз. Чтобы, выскочив из ненавистного подъезда, полной грудью вдохнуть вечерний городской воздух. Закидываю голову назад и жадно дышу. Предательские слёзы катятся из уголков глаз. Наверно я и слёзы, скоро станем неразлучными друзьями. И тут же в ужасе осаживаю сама себя: «Не наговаривай Жанна. Неужели ты сама себе желаешь беспросветного горя и слёз?». Внутренний голос поддакивает: «Человек сам хозяин своей судьбы. Захочешь — станешь счастливой несмотря ни на что, а не захочешь — так и будешь всю жизнь злобной, никому не нужной, одинокой неудачницей». Согласна, «если хочешь быть счастливым, будь им» (К.Прутков). Нехитрые внутренние рассуждения о счастье помогли внутреннему настрою подняться на пару пунктов. Я вызвала такси и в ожидании задумалась. Быть счастливой это конечно прекрасно, но до этого светлого момента