Ныряльщик кивнул.

Квазимодо стоял перед девчонкой. Она была чуть выше ростом, в карих глазах блестели подозрение и вызов. «У нее и в глазах веснушки, – понял вор. – Как искры у горна кузнечного. И она меня почему-то боится».

– Ты лиса? – в упор спросил вор.

– Да. И что теперь? – Рыжая еще выше задрала острый курносый нос.

– Ты будешь опасна для нас? Когда перекинешься?

В блестящих глазах мелькнуло недоумение.

– Для вас?

– Ты будешь пытаться нас сожрать? Или вырвать горло? – так же прямо спросил Квазимодо.

– Вряд ли. Я не охочусь на людей. И на бестолковых Лягушек – тоже.

– Он толковый. Только иногда об этом забывает. Значит, ты безопасна?

– Ты разочарован? – Теа зловеще оскалилась. – Я не говорила, что безопасна.

– Знаю. Но я хочу, чтобы меня убивали как человека, а не как кролика на обед. Ты стойкая лиса, Теа, и многое умеешь. – Вор посмотрел на узкий кинжал за поясом девушки. – А что с леди нашей? Надеюсь, ты ее привязала?

– Куда ваша леди прекрасная денется? – Рыжая хотела еще что-то сказать, но изменившийся в лице вор взвизгнул:

– Так оставила?! Да ее, гадюку, и на миг бросать нельзя.

Вор пронесся сквозь редколесье рощи, выскочил к прибрежным зарослям. Теа бежала правее и первой достигла зеленого убежища.

– Что, нету? – зашипел Квазимодо. – Чем ты думала?

В тесноте за переплетенными ветвями валялись разноцветные тряпки, мешки, опрокинутый котелок с водой.

– Она не ушла далеко. Я ее чую, – зарычала рыжая.

– Тогда ищи.

– Я еще на двух ногах. Я человек, а не охотничья собака. Не смей на меня кричать!

Квазимодо молча ткнул ей рукой, указывая в одну сторону, сам кинулся в другую. Отставший фуа прихромал на полянку и в растерянности увидел, как товарищи метнулись в разные стороны.

Вор бежал вдоль берега, пытаясь угадать, куда двинулась беглянка. Вряд ли в сторону от реки – там, беспомощной, со связанными руками, можно блуждать долго. Скорее она двинется вдоль реки. Хотя сука хитра, как крыса.

Квазимодо чуть не проскочил мимо. Леди Атра стояла по пояс в реке, подпрыгивала и пыталась привлечь внимание гребцов лодки, двигающейся по течению. К несчастью для черноволосой красавицы, рот ее был завязан на совесть, а спасительная лодка шла далеко, вдоль противоположного берега.

Вор прыгнул в воду. Обернувшаяся на всплеск леди Атра безрассудно пыталась удрать на глубину. Квазимодо схватил ее за скованные руки и волосы, сунул под воду. Молодая женщина отбивалась яростно. Боясь бурной возней привлечь внимание, вор нырнул сам, прижал извивающееся тело ко дну. Леди Атра лягалась с силой длинноногого аванка. Вода бурлила. Квазимодо выдернул из ножен кукри, но пленница разом обмякла – должно быть, задохнулась. Вор одной рукой потянул ее к берегу. Стоило черноволосой голове оказаться над поверхностью воды, как притворщица ожила. В туче брызг вор безжалостно ударил рукоятью кукри женщину по ребрам. Это слегка утихомирило бешеную красотку. Квазимодо вытянул ее на берег. Леди Атра слабо перебирала ногами, зато ее огромные синие глаза так и слепили ненавистью.

Лодку на реке заслонили кусты. За двумя мокрыми телами по берегу протянулся влажный след. Квазимодо бросил пленницу. Стоя на коленях, леди Атра сжигала варвара взглядом. За время борьбы жалкие остатки ее одежды окончательно превратились в несколько тряпочных веревочек, обвивающих талию и бедра. Качнув налитой безупречной грудью, леди Атра страстно замычала.

– Да мне плевать, что ты обо мне думаешь, – пробормотал вор, пытаясь вложить клинок кукри в ножны. Жутко хотелось ударить пленницу ногой, опрокинуть на поросший травой песок, а потом…

Квазимодо никогда не испытывал такой яростной, слившейся воедино с вожделением ненависти.

На поляну выскочила Теа. Промелькнула легкой бесшумной тенью, с ходу ударила пленницу ногой в бок. Леди Атра повалилась на траву. Удары нарядных, хотя и слегка потерявших в последнее время свой шик сапог глухо отдавались в ушах вора. Худые ноги Теа бесновались в безжалостном танце. Пленница корчилась и мычала. Нужно было это прекратить, но Квазимодо торчал столбом. Ему самому невыносимо хотелось пнуть голое, облепленное песком, но все равно лакомое тело.

– Теа, не нужно, – пробормотал он.

Рыжая, ничего не слыша, продолжала мстительный танец. Девчонку переполняло дикое возбуждение, и вор чувствовал его как собственное. Со стороны удары плетенных из ремней сапожек казались изощренной лаской.

– Сумасшедшие! – На полянку выскочил фуа. Оттолкнул рыжую, заслонил собою корчащееся на траве тело. – Что вы делаете?!

Теа дико посмотрела на ныряльщика. Ее рука неуловимым движением выхватила кинжал. Фуа взялся за рукоять своего ножа.

– Так нельзя! Вы не можете ее бить! Это недостойно.

Рыжая зарычала. Фуа напрягся, но его нож пока остался в ножнах.

– Теа, брось сталь, – прохрипел Квазимодо. Он не был уверен, что девчонка вообще его слышит, а тем более понимает, но тонкие пальцы разжались, дорогой кинжал упал на траву.

– Ее нельзя бить, – сказал ныряльщик. – Она леди, она прекрасна. Как вы не понимаете – она настоящее чудо!

Рыжая выглядела совершенно безумной. Пальцы ее скрючила невыносимая ненависть, казалось, когти стали длиннее.

– Она прекрасна. Она – как звезда на ночном небе. Ее нельзя трогать. Ее можно только любить. Ее имя… Атра – как прохладная волна на песке в полночь… – продолжал лепетать фуа.

Квазимодо увидел другое безумие. Как можно чудовище и любовь ставить рядом? Ныр тоже спятил. И ты сам болен – теперь ненависть и вожделение никогда не будут жить в тебе врозь.

– …Ее глаза – синь над вечерним океаном. Кожа нежнее белой пены на рассвете. Как вы жестоки и слепы – разве можно этого не видеть? Я отдал бы все за поцелуй ее ног, – с отчаянием шептал ныряльщик.

Богиня его грез с трудом поднялась на колени. Спутанные кудри, песок и пятна побоев, начинающие багроветь на ребрах, ее почти не портили. В пронзительно синих глазах сияло торжество. А соски обнаженной груди выдавали возбуждение.

– Она чиста как роса. Ей можно только поклоняться. Ее желания просты, как у слабого дитя… – лепетал фуа.

– Заткнись, – прохрипел вор. – Заткнись, Ныр…

– Она лучшее, что встретилось мне в жизни, – опьяненно шептал фуа.

Теа издала отчаянный звук, зажала себе рот, но ее все равно вырвало с такой силой, что брызги окропили ближайший куст. Рыжая девчонка упала на колени.

– Ныр, – безнадежно воззвал вор.

Фуа ошеломленно замолчал, но было уже поздно. Квазимодо хотелось закрыть глаза и зажать уши, но сделать этого было невозможно. Мешал бесполезный клинок в руке. Как же все невыносимо! Рыжая жалобно тявкнула, выплеснула еще порцию завтрака. Желудок вора подскочил к горлу, и Квазимодо не выдержал сам.