Вечер, надо сказать, удался.

У шеста медленно разоблачалась стриптизерша, собирая дань со слюнявых морд, желающих увидеть побольше. Время от времени появлялась чуть поболее одетая певичка. Эта собирала с посетителей кафе мзду за исполнение полузапрещенных блатных песенок.

Ритка продолжала трепаться, запивая свои басенки водочкой и закусывая заливным из рыбы. А потом сказала:

– Давай, завалимся ко мне.

– Зачем? – опешил Кирилл.

Потом он понял, что его растерянность выглядит фальшивой, рядом со стриптизершами и полуобнаженными певичками. Так бы оно и было – для любой другой женщины, но не для Ритки, знавшей ИХ последний секрет, который именно из-за нее и перестал быть секретом.

– Затем. – Ритка не позволила себе даже намека на улыбку. – У тебя что, так никого и не было после меня?

Кирилл кивнул.

– Тем более пойдем. Я перед тобой виновата, я тебя и вылечу.

Кирилл продолжал мяться.

– Да не бойся, платы я с тебя не возьму. – Ритка кивнула на столик. – Кто девушку ужинает, тот ее и танцует. Идем! – Она взяла его за руку.

Кирилла словно молнией пронзило. Нерешительность испарилась, будто вода, выплеснувшаяся из кастрюли на плиту.

И они пошли. То есть полетели, потому что Ритка снимала квартирку в районе Озерков.

Квартирка была совсем крохотная.

Кирилл хотел спросить, во что она Ритке обходится, но не успел. Закрыв входную дверь, та коснулась мягкими губами небритой щеки, потом перебралась ко рту. Взяла теплыми пальцами нерешительную руку, положила себе на грудь. И прижалась низом живота к его бедру.

– Губки бантиком… – прошептал Кирилл. – Губки бантиком…

Держась друг за друга, они прошли из прихожей в комнату, рухнули на мгновенно сформировавшуюся кровать, и начали сдирать друг с друга одежду.

Черт возьми, у Ритки было просто роскошное тело, жаркое, упругое, зовущее, и давно оживший Кириллов кол устремился в заданное природой положение – будто секундная стрелка старинных циферблатных часов. Оставалось только распластать роскошное тело поперек кровати – чтобы Риткина голова свешивалась гривой рыжих волос до полу, а за нею устремлялись тяжелые буфера, – скользнуть меж круглых загорелых бедер и коснуться дрожащим колом…

– Губки бантиком…

И тут дрожащий кол перестал дрожать. Собственно, дрожать-то он был по-прежнему способен, если им потрясти, но кола как такового уже не было…

Кирилл не сумел сдержать разочарованного стона.

Ритка сразу не поняла, вцепилась в Кирилла, принялась царапать острыми ноготками его поясницу. И, наконец, притянув к себе и коснувшись влажной промежностью вожделенного предмета, все поняла.

Столкнула его с себя, свалившись на пол. Встала. Буфера ее жили своей собственной жизнью.

– Салабон с висючкой… – Презрение ее было, как кулак в солнечное сплетение.

У Кирилла перехватило дыхание.

– Салабон с висючкой!

Губки бантиком задрожали. Видимо, она решила, что он ее не хочет из брезгливости. Собственно, Кириллу было уже абсолютно все равно, что она там решила. В ушах его звенел визгливый голос:

– Салабон с висючкой! Импотент проклятый! Чтоб у тебя и на других никогда не вставал!

Потолок рушился на Кирилла. Скрюченные пальцы с кроваво-алыми ноготками плясали перед физиономией. Как раньше, в приюте. Только ноготки тогда не были кроваво-алыми, а так все повторялось – расцарапанная физиономия, выкрученные руки, жаждущие укуса зубки…

Нет, повториться ничего не успело – Кирилл, поймав левой рукой девичье плечо, правой без размаха ударил в подбородок, а повторным, удержав, в губки бантиком. Следующий удар пришелся в другие губки – коленом.

Потолок рушился… Стены расползались… Визг… Она не вырубалась – наверное, ему на зло… Он бросил ее на кровать, распластал, навалился, ожидая, что уж теперь-то все получится. Но все оставалось по-прежнему – салабон с висючкой…

В дверь уже стучали. Он хлестал Ритку по щекам, наотмашь, но все-таки вполсилы, потому что в глубине души уже родилось понимание – не она виновата, не она, она обычная баба, да, кокетливая, да, похотливая, да, зарабатывающая похотью и кокетством на жизнь, но ведь и в браке бабы кокетством и похотью зарабатывают себе на жизнь, только там это называется красивым словом «любовь».

И вся причина не в ней, а в тебе, салабон с висючкой, потому что ты никого и никогда не любил – ни Стерву Зину, ни Маму Нату, ни Айболита… Ни Ритку, которая вовсе не продавала тебе свое тело, а попросту пыталась одарить собой, чтобы помочь…

Но и поняв это, он продолжал хлестать по начинающим синеть щекам, а она пыталась защититься, размазывая по лицу кровь, и лицо ее превращалось в сине-красно-сиреневую мешанину и губки у нее уже были отнюдь не бантиком…

Тогда Кирилл сполз с роскошного тела, и оно скрючилось, свернулось калачиком, пряча все, чем недавно пыталось одарить, и задрожало, затряслось от страха, и Кирилл, схватив с пола штаны, побежал в ванную, чтобы выблевать из себя все, что в нем за эти минуты скопилось…

Потом он, не глядя на трясущуюся на кровати женщину, оделся, вышел из квартиры и побежал вниз по лестнице.

Арестовали его почти сразу, потому что соседи вызвали полицию при первых же Риткиных криках, а менты не могли не арестовать рядом с местом происшествия человека, у которого в крови были и руки, и рубашка, и штаны…

Поскольку семьи у преступника не было, сообщили в приют. Человек не должен быть один.

Посетил преступника Айболит, принес сигарет, все выслушал. Не стал ни ругать, ни обещать, ни успокаивать.

– Что ж, сиди, – сказал. – Посмотрю, что можно сделать.

Снова он пришел через три дня.

– Твое счастье, что она жива.

Равнодушно выслушал вздох облегчения.

– Анализ показал, что во влагалище отсутствует сперма. Следствие склоняется к выводу, что изнасилования не было. Зачем же ты ее бил?

Кирилл только плечами пожал. У него не было слов для объяснений.

– Есть один выход. Дело закроют, если ты согласишься написать заявление о призыве в Галактический Корпус.

«Опять старая песня», – подумал Кирилл.

Еще через день выяснилось, что выбор у него невелик.

Кстати, Ритка просила следствие закрыть дело и готовилась молить о смягчении наказания судью, когда начнется процесс. Однако преступнику все равно грозил срок.

То, что потерпевшая влюблена в вас, не поможет вам уйти от ответственности… Либо пишите заявление о призыве в Галактический Корпус. Человечеству нужны защитники в предстоящей войне. Мировой Совет недавно принял такой закон. Нет, не в штрафники, а в учебный лагерь.