– Откуда же вы так хорошо знаете, как обстояли дела у картежников?

– Так мне Денис говорил. Мы с ним часто беседовали, и он мне многое рассказывал. И о служебных делах, и о семейных… Мы же с ним давние друзья.

– А на какой почве вы сошлись?

– Да на той же самой, на какой он сошелся с Приходько, – на почве спорта. Мы тренировались в одном Дворце спорта. Только они занимались велоспортом, а я – борьбой.

– Если вы были так близки с Котовым, может, вы догадываетесь, кто его убил? – спросил Гуров.

Переход от доверительного разговора об увлечениях к вопросу об убийстве был неожиданным, но хозяин кабинета не вздрогнул, не растерялся. Он кивнул, словно соглашался с собеседником, и произнес:

– Я ждал этого вопроса. Собственно, это главный вопрос сейчас. Конечно, я сам об этом третий день думаю, с тех пор, как это случилось. Сказать, кто именно убил, я, конечно, не могу. Да вы этого от меня, думаю, и не ожидаете. А вот некоторые соображения могу высказать.

– Буду очень вам признателен и внимательно выслушаю ваши соображения.

– Денис мне не раз жаловался на некоторых просителей, – начал Сидоров. – Люди приносят кое-как оформленные бумаги, обращаются с просьбами, явно незаконными, и при этом с первого шага предлагают деньги. Приходят, совершенно уверенные, что с помощью денег они могут решить любой вопрос. И когда он им отказывает, очень обижаются. И не просто обижаются – начинают злиться, ругаться… Знаете, что мне Денис говорил? «Я у некоторых по глазам вижу, что, будь их воля, я бы и дня не прожил. Убили бы меня немедленно, и с большим удовольствием». И, как я его понял, таких посетителей у него было немало. Пусть и не каждый день, но каждую неделю точно такие попадались. Он мне еще вот как говорил: «Знаешь, они никак не могут поверить, что я не беру у них деньги из-за каких-то моральных соображений. Думают, что я просто хочу получить больше. И это их страшно злит…»

Высказав все это, Сидоров замолчал и выжидательно посмотрел на Гурова.

– Стало быть, вы считаете, что убийцу следует искать среди таких вот «обиженных» посетителей юридического департамента? – спросил Лев.

– Да, именно так я и считаю. Не обязательно это должен быть последний по времени «отказник». Люди ведь иногда долго могут копить обиду, взращивать в себе месть. Может быть, это тот, кому было отказано в визе летом или даже весной. Но это кто-то из них, я уверен. Больше просто некому было желать Денису смерти. В жизни он был человек очень мягкий, отзывчивый. У него не было врагов – только друзья. Смерть могла прийти к нему только вместе с очередным просителем.

– Очень интересное соображение, – заметил Гуров. – И все же постарайтесь вспомнить: в последнее время не жаловался ли ваш друг на кого-то? Не говорил о том, что получает угрозы? Что за ним следят?

Хозяин кабинета на минуту задумался, потом покачал головой:

– Нет, такого я не припомню.

– Хорошо, еще раз благодарю, – сказал Лев, поднимаясь. – Вы очень помогли следствию.

В течение следующих двух часов он посетил еще несколько кабинетов и побеседовал с другими сослуживцами погибшего руководителя. Поговорил и с чиновниками, равными Котову по рангу, и с рядовыми клерками. Все отзывы, в общем, совпадали с тем, который дал Борис Сидоров: Котов был человеком мягким, отзывчивым, у него не было врагов. А еще все подтвердили, что Сидоров и Котов были дружны, их часто видели вместе и что погибший действительно занимался спортом.

Единственным человеком, с которым Гурову в тот день не удалось поговорить, была секретарша погибшего чиновника. Ее звали Наташа Сорокина, и она второй день находилась на больничном.

– Понимаете, у Наташи утром, как только пришло известие о смерти Дениса Григорьевича, случился гипертонический криз, – объяснила Гурову девушка Анжела, сидевшая на ее месте. – Прямо здесь, на работе, ей стало плохо, так что пришлось «Скорую» вызывать. И с тех пор она никак в себя не придет.

– Надо же, как близко она приняла к сердцу это известие, – заметил Гуров. – Что же, у этой Наташи были с вашим руководителем какие-то… особые отношения?

– Я понимаю, что вы хотите сказать, – кивнула Анжела. – Но ничего такого не было. Денис Григорьевич был предан своей семье. А Наташа… Да, с ее стороны, возможно, было увлечение. Денис Григорьевич был интересный человек, им можно было увлечься.

Гуров решил, что ему обязательно нужно будет встретиться с этой Наташей, которая приняла так близко к сердцу смерть любимого руководителя. Возможно, она знала о Котове больше остальных, какие-то подробности, которые ускользали от других. А пока попросил Анжелу предоставить ему дела, которые Котов рассматривал в последние два месяца. Борис Сидоров, может, и прав, и обиженные Котовым посетители могли долго лелеять план мести, но брать слишком большой промежуток времени все же не стоит – хватит ему и двух месяцев.

Анжела вынесла сыщику две стопки дел. Над ними Гуров просидел еще два часа. И к концу этого времени у него в блокноте были выписаны четыре фамилии людей, которым Котов отказал в их обращениях. Это были:

– владелец торгового комплекса «Мир» Игорь Воробьев, который просил выделить ему землю под еще один комплекс на месте детской площадки, но встретил отказ;

– застройщик Сергей Цыплаков, просивший разрешения на вырубку сквера;

– банкир Юрий Жилин, просивший разрешения на вырубку части лесного массива «Лосиная чаща»;

– и еще один застройщик, Георгий Селезнев, добивавшийся принудительного выселения владельцев старых деревянных домов на окраине города.

Гуров решил, что со всеми этими людьми необходимо срочно встретиться и проверить каждого из них – что он делал в тот вечер, когда был убит Денис Котов.

Он уже начал набирать номер офиса Игоря Воробьева, когда дверь кабинета приоткрылась и в нее просунулась чья-то голова.

– Простите, можно вас побеспокоить? – спросила голова.

– Вы заходите, а то так неудобно разговаривать, – ответил Гуров.

Дверь открылась, и в кабинет вошел человек лет сорока, невысокий и, по всему видно, нерешительный. Выглядел он как типичный клерк.

– Простите, вы ведь полковник Гуров? – спросил вошедший.

– Он самый, – ответил Лев. – А вы кто?

– Максим Крупнов. Я хотел с вами поговорить… то есть сообщить…

– О Котове?

– Ну да… Просто меня не было на работе, когда вы со всеми беседовали… Меня в горадминистрацию посылали, тарифы согласовать… Вот, я вернулся, мне говорят, что был человек из полиции… И тут я вспомнил…

– Да вы садитесь, – предложил Гуров. – Сейчас ведь вы уже пришли, верно? И, надеюсь, никуда не торопитесь?

– Ну, дела, конечно, есть… – нерешительно произнес Крупнов. Впрочем, он все произносил нерешительно – такова была его манера речи. «Такой мямля даже собственное имя толком не назовет, будет мяться», – подумал Лев. А вслух произнес: