— Да, ваше величество, — ответила Эйли.

Императрица протянула руку и коснулась подбородка девочки.

— Скучаешь, дитя мое? Меисса недавно писала, что тоже очень скучает по мне…

Меисса в конце осени вышла замуж и теперь жила в Столице. Императрица надеялась, что ей ничто не угрожает — зять через свою бабушку был в родстве с Расальфагами.

— Приходи после ужина ко мне, — предложила Императрица. — Я люблю слушать, как ты читаешь стихи.

— Как прикажете, ваше величество, — сделала Эйли реверанс.

Камеристка, закончив с прической, расстегнула и осторожно сняла с плеч государыни пудромантель.

— Идем к столу, девочка моя, — сказала Императрица, беря Эйли за руку.

Они вышли в столовую. Нянюшка привела Наследника пожелать матушке спокойной ночи. Императрица поцеловала сына, как водится, пожурила его за непослушание и отправила спать; Наследник ужинал отдельно от матери и раньше.

Ужин проходил как обычно. За столом велся легкий разговор, в нише играли музыканты; можно было забыть о том, что замок Ришад окружен.

Эйли, однако, чувствовала себя не в своей тарелке и с трудом дождалась того момента, когда ее пригласят в будуар Императрицы.

Она почти не глядя взяла в библиотеке переплетенный в золоченую кожу томик стихов и была смущена, когда после нескольких прочтенных как во сне строф Императрица отобрала у нее книгу и строго сказала:

— Такие стихи тебе читать еще рановато. Эйли глянула на нее непонимающе: смысл стихов остался для нее непонятным или — скорее — не услышанным.

— Девочка, что с тобой? — ласково спросила Императрица. Эйли старалась сдержать выступающие слезы.

— Мы умрем? — спросила она тихо.

Императрица вздохнула, притянула девочку.к себе и украдкой огляделась. В будуаре, кроме их двоих и молочной сестры Императрицы госпожи Порримы, никого не было.

— Сухейль, девочка моя, — сказала Императрица. — Поверишь ли ты мне? Последние дни я вела с Расальфагом Акрабом тайную переписку.

Эйли подняла голову.

— Я просила разрешения для тебя и моих придворных покинуть Ришад, — продолжила Императрица. — Он ответил отказом.

— Значит, он приговорил нас всех, — сказала Эйли.

— Вчера я получила с голубиной почтой письмо, — проговорила Императрица и замолчала.

Эйли заглянула в ее сухие глаза.

— Император убит.

Эйли даже не ахнула, хотя новость была ошеломляющей.

— Если бы я знала способ, — Императрица печально улыбнулась в пространство, — которым можно было бы избавить тебя или кого другого от горькой участи, неужели бы я стала кого-нибудь удерживать?

— Я знаю такой способ, — почти беззвучно проговорила Эйли. — Он не очень надежен, но какой-то шанс бежать из замка у меня есть.

— У тебя?

— Я имею в виду: у меня одной, — сказала Эйли. — Я смогу… может быть, смогу… улететь. Императрица улыбнулась:

— Что-то я не слыхала, девочка моя, чтобы ты практиковала магию и могла обернуться белой лебедью.

— В Таласе летают без всякой магии. Я могу попробовать сделать крыло, — сказала Эйли, — и попробовать улететь на нем. Не знаю, получится ли, но просто сидеть здесь и ждать смерти…

Императрица смиренно вздохнула.

— Что ж, девочка моя, — сказала Императрица. — Пробуй.

Эйли начала пробовать, но получалось у нее плохо: крыло сделать — это все-таки не змей склеить. И Эйли решила ограничиться простым, мягким крылом, которое таласары использовали для спуска с Обрыва. Это было гораздо проще, чем мастерить настоящее крыло для полета. Высота башни вполне позволяла хотя бы просто спрыгнуть с нее не разбившись, а ветер — при большом везении — вполне мог отнести ее на те несколько сот футов, которые необходимы были, чтобы миновать посты. Эйли помнила, что не раз видела, что как долго и далеко могли парить на совсем небольших мягких крыльях мастера этого дела, порой даже поднимаясь выше тех мест, с которых прыгали. Исходный материал у нее тоже был — таласские плащи из морского шелка, как всем таласарам известно, это уже готовая заготовка для мягкого крыла, только надо приторочить к нему особым способом стропы, чтобы с ним можно было управляться во время спуска.

Два дня спустя, когда Императрица снова пригласила Эйли почитать после ужина, Эйли со вздохом посмотрела на изготовленные ею стропы и пришла к выводу, что если она будет возиться такими темпами, то к усилению ветра сделать крыло явно не успеет. Она пошла в библиотеку и, выбирая книгу, на этот раз все-таки посмотрела, что собирается читать, но ей даже не пришлось раскрыть томик. Императрица, оставшись наедине с ней, сразу же спросила, как продвигается ее работа.

— Увы, — пожала плечами Эйли. — Боюсь, я немного переоценила свои силы.

Императрица нервно прошла по комнате, заламывая руки.

— Жаль. Как жаль…

Эйли удивленно подняла на нее глаза:

— Ваше величество?..

— А я уже начала надеяться, — вдруг сказала Императрица.

— Ваше величество, я… — проговорила Эйли. Императрица оборвала ее:

— Погоди! Я уже начала было надеяться, что если ты можешь улететь, то сможешь прихватить с собой Наследника. Он ведь легкий — едва больше пуда…

Эйли открыла рот и замерла. Потом она пришла в себя и прошептала:

— Я не смогу. Я не смею, ваше величество… Одна я могла бы рискнуть, но Наследник… Боги, да мы оба погибнем!

И тогда Императрица сказала:

— Пусть. Наследника все равно не оставят в живых, ты же это понимаешь, девочка. Так почему не использовать этот шанс, сколь малым бы он ни оказался? Это все же лучше, чем погибнуть от руки этих подлых убийц…

Эйли вышла от Императрицы изрядно растерянная. Возможность ее спасения обернулась теперь совсем иной стороной. Но спасти Наследника?..

Она вернулась к себе, разделась, легла в приготовленную постель. Но, проворочавшись с четверть часа не в силах уснуть, встала и достала из сундука свою таласскую одежду — куртку и короткие, едва прикрывающие колени штаны; за последние месяцы Эйли заметно подросла, и одежда стала ей тесноватой. Хорошо, что хоть ботинки оставались в самый раз.

Крыши замка Ришад давно были ей хорошо знакомы, ведь Эйли и здесь, как и прежде во Дворце, иногда предпринимала ночные прогулки, чтобы не разучиться ходить по крышам и карнизам. Поэтому она без труда прошла по высоте до юнкерского училища и заглянула в окно замковой гауптвахты: почему-то ей пришло в голову, что это самое подходящее место, где можно было отыскать Аламака Менкара.

Удивительно — или не очень? — что ее расчет оказался верным: Менкар, против обыкновения ничуть не сонный, играл в кости с охранником. Эйли слыхала от Сабика, что жульничать при игре в кости теоретически невозможно, но то ли Менкар умел это делать вопреки теории, то ли имел сильный талисман, помогающий при игре, только кучка серебряных монет возле его локтя была гораздо больше, чем у его противника, а за то время, пока Эйли вынуждена была ожидать, еще изрядно увеличилась.