…Теперь уже и Императрица жаловалась на то, что ее письма вскрываются, читаются кем-то и очень часто пропадают; оставалась, правда, еще голубиная почта…

Потом — вдруг и сразу — оказалось, что и Восток захвачен враждебными Императору силами, и с этого времени охранные полки уже не скрывали, что прибыли сюда для того, чтобы держать под надзором Наследника и Императрицу. В самом замке Ришад, правда, изменников не было, но настроение у его обита телей было не самое лучшее; в воздухе, казалось, витала гнетущая обреченность.

Императрица еще на что-то надеялась. Она строго запретила свите нарушать привычный уклад жизни, и все вели себя как обычно, разве что не приглашали на балы окрестную знать и сами никуда не выезжали; вместо охоты теперь оставались только чинные прогулки по небольшому замковому саду. Это еще нельзя было назвать осадным положением — припасы в замок поставлялись по первому требованию, — но такое состояние не могло продолжаться долго. А в случае необходимости Ришад не мог выдержать осаду или нападение — увы, но Имперские замки давно перестали быть крепостями.

Перемена в политике мало коснулась жизни Эйли. Она и раньше была чем-то вроде заложницы и ежеминутно ощущала над собой неусыпный контроль — теперь же такой контроль начали ощущать и все вокруг; на взгляд Эйли, в этом было нечто справедливое. Правда, она начала задумываться о том, что теперь будет с ней. Тучи сгущались, стало ясно, что Наследнику угрожает серьезная опасность: Садалмелики не могли допустить, чтобы осталась и эта преграда между троном и ними. Эйли читала исторические книги, да и преданий слышала немало, в том числе и о подобных ситуациях, и ей все чаще и чаще приходило на ум, что Садалмелики после устранения Императора и Наследника начнут избавляться от неугодных свидетелей. Но что могут сделать с ней, если не отправить обратно в «забытый Создателем Талас»?.. А с Наследником? Ведь что устранить Наследника? Устранить — это значит убить!.. И ей становилось жалко уже не себя, а этого мальчика, который и не знает, что над его головой собирается гроза, и она с особенной добротой относилась к нему; хотя раньше, если признаться, он ее порядком раздражал.

Эйли сидела за столом в углу игровой веранды и клеила воздушных змеев. В Таласе, конечно, были и лучшие, чем она, мастера, змеев делали таких, что Эйли даже не снились, — здесь же змеев делали скучных, примитивных, так что и Эйли оказалась мастером. Единственным на всю Империю.

Наследник частенько прибегал посмотреть, как она это делает, но если бы он только смотрел! Просто удивительно, как много может напортить один трехлетний мальчишка! И Эйли в очередной раз пришлось напоминать нянюшке и кормилице, что сле-дить за Наследником — это вообще-то их обязанность.

Мальчика увели и заняли: юнкера опять развлекали его военными играми. Только сегодня не палили из пушек, а стреляли из арбалетов; арбалеты, как и пушки, были сделаны для Наследника специально — по росту и силе. Смотреть, как рослые юнкера обращаются с этими игрушками, было довольно забавно…

К Эйли подошел юнкер Аламак Менкар, чуть поклонившись, сел за ее стол и без слов принялся помогать.

— Похоже, вы, господин Аламак, вовсе не считаете меня важной особой? — спросила Эйли, не отрываясь от дела.

— У вас в Таласе не поощряют все это придворное обезьянничание, — сказал Менкар. — Я знаю, у меня были знакомые таласары.

— Вы занимались контрабандой? — не столько спросила, сколько установила Эйли.

— Разумеется, — подтвердил Менкар. — Разве я смог бы поступить в Юнкерское училище Имперского замка Ришад, если б у меня не было заветного кисета с жемчугом? Я ведь не из столбового дворянства, мой дед землю пахал.

Он оглянулся, и Эйли было подумала, что сейчас услышит, кто и сколько в этом замке получил взяток, но Менкар, не оставляя работы с бумагой, сказал совершенно спокойно:

— Мы все здесь смертники.

У Эйли дрогнули руки, и она чуть не сломала змей.

— И что? — спросила она. — Разве меня выпустят из замка, если я захочу уехать?

— Из замка никого не выпустят, — сказал Менкар. — Эти крестьяне, что подвозят продукты в замок…

—Да?

— Это не крестьяне, — сказал Менкар. — Это солдаты.

Эйли посмотрела, что выходит из-под рук юнкера. Бумажный голубь. Менкар загладил последние складки и запустил голубя с веранды. В полном молчании они проследили за тем, как бумажная птица пролетела над едва зазеленевшим садом и мягко опустилась на дорожку.

— Люди не умеют летать, — сказал Менкар. — В большинстве своем. Таласары летать умеют.

Эйли оглянулась на высоченную замковую башню.

— Я не могу построить планер, — призналась Эйли. — Даже если мне будут помогать.

— Планер строить все равно нельзя, — покачал головой Менкар. — Эти липовые крестьяне имеют глаза. Однако таласары летают еще и на этаких.., — Менкар сложил лист бумаги иным способом.

— Крыло? — переспросила Эйли. — На нем неоткуда стартовать, а без этого оно далеко не улетит.

— А далеко и не надо. Достаточно миновать расположение кордонов, а для этого хватит нескольких сотен футов. — Менкар внимательно посмотрел на Эйли.

— Не знаю, — неуверенно произнесла она. — Я почти не летала на крыльях — детям не разрешают летать самостоятельно, а потом меня отправили сюда. Правда, я много раз прыгала на мягком крыле…

— А сделать такое крыло ты смогла бы?

— Не знаю. — В голосе Эйли совсем не было уверенности. Менкар посмотрел на башню.

— Скоро зацветут сады, — сказал он. — На цветение в этой местности дует сильный северо-восточный ветер.

Эйли не нашла, что ему ответить, и он сделал еще одного голубя и ушел.

Эйли продолжала возиться со змеем, но мысли ее крутились где-то возле вершины замковой башни. Слова Менкара зародили в ней слабую надежду. Однако, как уже было сказано, сама она мало летала на крыле, хватит ли для короткого полета высоты башни?..

Тем не менее вечером, когда начало смеркаться, Эйли специально поднялась на башню и долго рассматривала окрестности, особенно на юге и юго-западе. Потом она спустилась вниз и пошла к Императрице.

Императрица готовилась к ужину. Она делала это так, словно замок Ришад не был во враждебном окружении: вокруг нее вертелось несколько камеристок — укладывали платье красивыми складками, поправляли прическу. Эйли накинула ей на плечи палевый шелковый пудромантель, потом протянула золоченое зеркальце.

Императрица посмотрела на Эйли с вопросом: эта добрая варварская девочка не так уж часто приходила к ней без приглашения.

Эйли скромно осведомилась:

— Нет ли новостей, ваше величество?

Императрица пожала плечами.

— Все по-прежнему, — сказала она. — Ждешь письма от матери?