litbaza книги онлайнСовременная прозаТрансплантация - Алексей Козырев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 ... 81
Перейти на страницу:

Хотя, пожалуй, и не ко всем. Смердин явно ничего, кроме своего футбола, не слышал. По его унылому лицу было видно, что матч складывался совсем не так, как он того хотел.

— Я вот что думаю, — пробасил телефон, — какая разница, где я? Душой всегда с вами. Связь работает. Отключаться не буду. Чем не кворум? Начинайте.

— Нет, так нельзя! — не согласился с Артистом Ротиков. — Закон нарушать — не имеем права. Телепатического или какого-нибудь там виртуального участия указ не предусматривает. А на «нет», как говорится, и суда нет! Предлагаю перенести заседание и разойтись.

Ротиков начал укладывать в портфель документы. Елена Александровна уже достала из шкафа шубу. Забеспокоился, ничего не понимая, Смердин.

— Подождите, подождите! — остановил коллег Мартов. — Давайте посоветуемся. Тут в коридоре мать нашего просителя. Похоже, горе у нее нешуточное. Как-то не по-людски будет ей отказать. Немилостливо… Пришла в такой морозище. Ждала, надеялась. Давайте ее выслушаем, а там решим, что дальше делать… Елена Александровна, пожалуйста, пригласите Есенину. Такая вот фамилия великая.

— Ну что же, приглашу, — холодно согласилась Елена Александровна, вновь вешая шубку в шкаф.

Она вышла из кабинета и вскоре вернулась вместе с Есениной. Лицо женщины было очень бледным. Видно, что она сильно волновалась.

— Успокойтесь, Татьяна Николаевна, и говорите, — попробовал поддержать ее Мартов, — как исключение, комиссия согласилась вас выслушать.

— Когда это интересно мне знать, комиссия согласилась, — шепнул на ухо Елене Александровне Ротиков. И уже громко добавил. — У вас пять минут, не больше…

— Да мне больше и не потребуется… — Есенина, похоже, справилась с волнением, — знаю, что вы подумаете: вот, очередная мама сына своего выгораживает. Я понимаю это и не осуждаю вас. Долго не решалась к вам прийти. Я уже ни во что и никому не верю. У меня нет слёз, мне в тягость жизнь. После гибели младшей дочки я схоронила своих родителей. Они не перенесли потери Настеньки. Прямо из зала суда после оглашения приговора Володе — моему старшему, «скорая» увезла мужа. Инфаркт. Он так и не вышел из больницы. Памятью их — самых дорогих мне людей — заклинаю вас: переломите себя и попробуйте мне поверить. Мой сын не способен на убийство. Я слишком хорошо его знаю. Всё случившееся с ним — страшное недоразумение. Прошу, умоляю вас только об одном: рассмотрите как можно быстрее дело моего сына и, ради бога, не отнеситесь к нему формально… Все. Больше я вас не задержу. Спасибо вам и до свиданья, — с этими словами Есенина приоткрыла дверь и уже с порога закончила: — И попробуйте мне поверить. Мне — старой, убитой горем и совершенно больной женщине. Женщине, которой ещё нет и сорока…

— Вот такая исповедь, — прервал нависшую паузу Мартов, — страшная, горькая и, по-моему, искренняя. Посему предлагаю не откладывать заседание.

— Господа! Ну давайте будем себя уважать. И закон — тоже, — Ротиков искренне возмущался, — настаиваю, кворума нет, значит — все! И говорить не о чем.

— Совершенно согласна, — поддержала его Елена Александровна. — Я официально заявляю — кворума нет. А значит, надо расходиться. Всё.

— Вот видите, — восторжествовал Ротиков, незаметно ущипнув даму. — Это все же мнение секретаря комиссии.

— Ответственного секретаря, — улыбнулась ему Елена Александровна.

— А я за то, чтобы начать, — голос Мартова зазвучал жестко, — Есенин этот — совсем молодой парень. Ранее, из дела видим, не судим. Да и мать просит, надеется на нас. Ему ведь перевод во взрослую грозит. Бывают же, действительно, случаи, когда откладывать решение нельзя.

— Вот сегодня, отчего я опоздал? Привезли ко мне совсем ещё мальчишку, а он одной ногой уже — там, — Кактус показал рукой наверх, — по закону одних анализов да исследований надо вот такую пачку собрать. Пока соображаешь, что на сей миг важнее: закон, совесть, клятва Гиппократа или ещё что-то, — рука сама скальпель находит, и — вперед. На свой страх и риск, пока вторая нога у мальчугана вроде ещё на этом свете. И нам с вами, с Есениным этим, надо не только на закон смотреть, но и сердце включать. Я это вам как врач говорю. Давайте начинать. А, Елена Александровна?

— Я как женщина прекрасно понимаю маму Есенина, сочувствую ей искренне. И мы, Семён Алексеевич, обязательно рассмотрим прошение её сына, но — через месяц, на следующем заседании.

— Через месяц его во взрослой уголовнички уже «прописывать» начнут, — твердо возразил Кактус, — вы не знаете, что это такое, а я знаю.

— Да вы поймите, случай-то особо тяжелый. И мы всё равно отклоним ходатайство, — Елена Александровна окинула взглядом всех членов комиссии, — это, по-моему, всем ясно.

— Абсолютно ясно, — как всегда, поддержал ее Ротиков, — и спешить нет никакого смысла. Раньше отклоним или позже — какая разница?

— Правильно, — кивнув Ротикову, продолжила Елена Александровна, — ну а если вдруг случится невероятное, и мы примем положительное решение, то Москва всё равно его обязательно отменит и вернет на повторное рассмотрение. Уж что-что, а отсутствие кворума они вычисляют сразу. В общем, я предлагаю разойтись.

— Не надейтесь, я не отключился, — вновь проснулась громкая связь. — Как, объясните мне, неразумному, Москва насчет кворума допрет? Туточки, с вами я! Протокол подпишу, и будет всё у нас в полном ажуре. Абсолютно солидарен с Семёном Алексеевичем — нечего время терять. На кой чёрт мы тогда в комиссию эту шли?

— А знаете, что я от Оленьки моей услышал, когда она прознала о предложении мне поработать в комиссии? — Голос Кактуса вновь звучал мягко и мирно. — Заявила, что если соглашусь, то первое же прошение, которое я получу, будет как раз её прошение о разводе. Вот так! Но мы все здесь. Значит, что-то заставило нас так поступить.

— Черт его знает, что заставило? — поддержал тему Мартов. — Если несколько высокопарно сказать, то сострадание, наверное. Особенно к молодым да неопытным. Вот я и думаю: не смог, допустим, наш Есенин себя по молодости сберечь, так, может, мы — чем поможем, — продолжая листать томик Есенина, Мартов поднял палец кверху:

…Ведь и себя я не сберёг

Для тихой жизни, для улыбок.

Так мало пройдено дорог,

Так много сделано ошибок!..

Увидев вытянутую вверх руку председателя, Смердин занервничал, заерзал в кресле и, на всякий случай, проголосовал «за».

— И все-таки, господа, по-моему, мы только зря время тратим, — все еще на что-то надеясь, упорствовала Елена Александровна, — подписать дома протокол — это не называется участвовать в заседании комиссии. Липой это называется. Я как секретарь… как ответственный секретарь комиссии допустить подобного не могу. Кворума нет, и давайте расходиться…

— Начинаем заседание. Я тут, — пробасила громкая связь.

— Вас здесь нет! — крикнул в телефон Ротиков. — Нужен эффект присутствия. Указ Президента для нас — закон, — ткнул пальцем в сторону портрета Президента Ротиков…

1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 ... 81
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?