— Яна, ты куришь?

Я почистила зубы перед его приходом. Не помогло? Нет, он просто крутил в руках почти пустую пачку, найденную на полу. Даже до подоконника не донесла.

— Еще б через неделю приехал, не то бы нашел, — усмехнулась я. Даже не по-доброму, а зло.

Он перевернулся на живот, вернее на меня, и стиснул мой подбородок.

— Я ждал тебя, как влюбленный подросток. Все думал, ну почему она такая упрямая… В кого? В мать? Катя знает?

Я хотела мотнуть головой, но муж слишком сильно держал меня. Пришлось открыть рот.

— Не знает. Думает, я помогла на почте и уехала к тебе.

— И почему ты не уехала?

— Потому что ты не позвонил. И потому что я не передумала.

Муж сел и отвернулся к окну, но новые шторы его явно не интересовали. Я провела ладонью по сгорбленной спине. До самого низа. И он расправил плечи.

— Яна, нам будет хорошо втроем. Не считай это моей дурью, пожалуйста. Или взяткой Богу, как выразилась твоя мать. Это все только для нас. Для нас с тобой.

Я приподнялась и повисла у него на спине, на его же манер вдавливая в плечо подбородок.

— Слава, это не бизнес. Его нельзя закрыть или продать. Здесь нельзя брать риски. Особенно, когда я четко понимаю, что не хочу быть дважды матерью. Я бы родила тебе ребенка, нашего, если бы ты настоял. Но взять на себя ответственность полюбить чужого я не могу.

Слава прижал мою руку к своей груди, такой мягкой под ворсом серебристых волос, что я не удержалась — начала гладить, но он отдернул мою руку, сжимая пальцы мертвой хваткой.

— Может съездим и посмотрим на девочку? Ничего не будем говорить. Привезем подарки всем детям, поиграем с ними…

— Слава, прекрати! — Я вырвала руку и встала. — Я надеялась, что ты соскучился, а ты просто решил сменить тактику. Не теряйте время, Вячеслав Юрьевич.

— Яна, я не теряю времени, — Слава поднял на меня глаза. — Я спасаю нашу семью.

— Что ты делаешь? — Я откинула назад спутанные волосы. — С какой стати надо что-то спасать?

— Да потому что у нас проблемы! — он провел пятерней по коротким волосам, как тогда, когда было что откидывать со лба. Когда он носил волну. — И проблемы не только в постели. Ты пропадаешь в своей студии, потому что не хочешь идти домой. Ты не любишь Финку, потому что ты не хочешь быть со мной. Потому что тебе со мной скучно. Ты отворачиваешься, как только я открываю рот. Ты говорила со мной только о Мишке, а теперь и о нем ты не хочешь со мной говорить.

— А что о нем говорить?! Он вырос, у него своя жизнь. И это последнее, что я хочу делать — лезть в нее со своим неоспоримым мнением. Радуйся, что сын присылает тебе фотографии.

— Он присылает их тебе. Он звонит тебе. Меня вообще не существует. Даже собака жрет твои тапки, а не мои. Я не звонил тебе, потому что хотел понять, нужен ли тебе вообще. Те семь испанских дней я утешал себя тем лишь, что там Алла и ты не можешь говорить. А сейчас я понял, что ты просто не хочешь!

— Да, я не хочу! — кулаки мои сжались до выпуклых вен. — Не хочу соглашаться на твои условия, а именно этого ты добивался, свалив в Финку. Потому что когда тебе втемяшится что-то в голову, хоть кувалду бери — бесполезно! Нам не нужен ребенок, чтобы решить свои проблемы. Ребенок станет только еще одной проблемой. Той, которую ты даже вообразить себе не можешь. Ты не можешь даже собаку воспитать, какой к черту подросток!

— Значит, я плохой, да?

Он сжал губы, а я — снова кулаки.

— Нет, ты упрямый! И если я не хочу читать книги, то не надо меня заставлять. Если я не хочу жить в финской деревне, то не надо тащить меня туда. И потом обвинять, что я не хочу быть с тобой. Ты купил дом без спросу, ты взял собаку, когда я сказала свое твердое «нет». Потому что ты считал, что я смирюсь. Я всю жизнь мирюсь с твоими желаниями. Может, пора начать прислушиваться к моим? Хоть немного.

Он молчал. Просто смотрел на меня. В глаза. Я тоже не опускала взгляда ниже подбородка. Какой идиотизм — ругаться голыми, после любви, которая впервые за последние несколько лет была удачной!

— Думаешь, мне интересен твой дружок и его жена? Нет, но ты решил спасти их бизнес, и теперь я раскладываю посылки, припарковав напротив входа внедорожник. Не кажется ли тебе это немного смешным?

— Где я должен смеяться? — голос его сел. Или и был таким, да я не заметила. Простужен? Перекупался?

— Ты простыл?

— Нет, со мной все в порядке. Нет, со мной ничего не в порядке! — он снова хрипел. — Я загнал в шесть утра собаку в машину, поняв, что больше так не могу. Если я ей не нужен, то она мне нужна. Я не могу без тебя. Просто не могу!

Он снова сгреб меня, но обошлось без подножки. Я просто повисла на нем, уткнулась в плечо, но слез на глазах не почувствовала. Только тепло от его рук.

— Слава, пошли в душ и поедем домой. Там собака. И ты явно ее не покормил.

— Думаешь, я сам что-то ел? — его губы были на моей макушке. — Ждать под дверью, когда откроют. Потом открыть своим ключом и понять, что здесь никто не живет… Ну что ты за человек такой, Яна…

Я отстранилась. Но лишь на расстояние разогнутых локтей.

— Тебе нравится цвет стен и шторы?

Он не обернулся. Смотрел прямо мне в глаза.

— Мне плевать. Хоть серобуромалиновый в крапинку. Только бы тебе нравилось. Я уже двадцать пять лет ничего для себя не покупаю. Только для тебя. Даже собаку. Иначе бы она не любила тебя, так как любит. Только ты не видишь ее любви. И моей не видишь. Ничьей. Ты просто избалованная девчонка!

— Тобой избалованная.

— Я не спорю. Я во всем виноват, я это знаю.

— Ты приехал мне это сказать?

Я пыталась улыбнуться, но губы будто окаменели. А вот Березов улыбнулся.

— Я тебе много чего думал сказать, но сейчас понял, что хочу просто обнимать. Какая ты есть, такая ты есть. И ничего уже не поделаешь…

Я вырвалась.

— Сомнительный комплимент после всего сказанного! Ты в душ идешь?

— В холодный! С тобой только в спальнике на снегу спать. Купить кровать не подумала?

— Слав, я здесь только две ночи спала. Тебя дома отсутствие бардака удивило? Я не включала там ничего, кроме кофемашины. Вот сдалась мне ваша почта! Вот всю жизнь мечтала Печкиным быть. Вот всю жизнь…

— Яна! — он снова схватил меня за плечи, но уже ласково, без силы. — Это все твои жесты доброй воли, которые ты сначала делаешь, а потом обвиняешь весь мир, будто тебя заставили. Ты прекрасно знаешь, что мы не живет ни с почты, ни с твоей студии. Но есть вещи, которые мы делаем, потому что это надо, как и…

— Как надо помочь ребенку! Кто о чем, а Березов о своем! Иди в душ, если вообще хочешь, чтобы я поехала с тобой.