хламом: кусками кожи, ключами без замков, подковами, ножками от стульев, а еще пауками, многоножками и какими-то белыми червями. Но цена на сундук была сходной, и вместе с хозяином они выгребли из сундука весь этот хлам.

– Какой-то он совсем дряхлый, – заключил Арон, пощупав стенки. Казалось, сундук развалится, едва его куда-то понесут.

– Зато дешевый! За такие деньги ты чего еще хотел, сенаторской кровати?

– Да у меня денег вообще никаких нет, Ник.

Тот только расхохотался.

– Отдашь мне потом! Ну и сундук-то всегда можно продать снова. Давай посмотрим, подойдет ли.

Арон влез в сундук: тот оказался просторным, можно было даже повернуться на бок. Правда, вонял он чем-то сгнившим.

– Постелим соломы, будет как дома! – радостно объявил где-то снаружи Ник и постучал по крышке.

Арон лежал в этом сундуке, представляя, как вот завтра его уже погрузят на палубу, и много часов ему придется лежать в этом узком и темном сундуке под солнцем. А если будет дождь и сундук промокнет? Это полбеды: как же ему отлить, если захочется? А если отверстия закроют, и он задохнется? А если сундук перевернут? Или откроют?.. Или вообще про него все забудут, и он умрет, как умирали люди в рассказах Саадара про рудники?.. И даже если он благополучно пересидит почти сутки, то его могут и отправить на какой-нибудь остров! Это же кормить еще одного человека придется.

Затея нравилась ему все меньше.

Ник постучал еще раз: вылезай.

– Ну что, берем? – Ник навис над ним.

Арон немного поколебался.

– Знаешь, я, наверное, пойду на «Каракатице» за котиками, – сказал он неожиданно для себя. – Они хорошо платят, – приврал он для убедительности.

Лицо Ника сделалось пресным, как черствая корка.

– Эх ты! – сказал он. – Такая шикарная мысль была!

– Вы покупать что-то будете?! А раз нет, так и пшли отседова! – разозлился хозяин лавки, поняв, что ничего брать они не собираются, и все его труды по освобождению сундука от хлама пропали зря.

– Мы заглянем обязательно, когда случится желание купить что-то сломанное или гнилое! – крикнул Арон, когда они отошли на достаточное расстояние от лавки.

– Все равно бы ничего не вышло, сам знаешь, – сообщил Арон Нику. Ник только пожал плечами, как бы говоря, что другого плана у него все равно нет.

У Арона, конечно, тоже не было никакого плана, и все-таки он почему-то обрадовался, что не вышло ничего с сундуком.

8

Знойный, липкий от духоты и влаги полдень распластался меж холмов Сорфадоса, придавил собой крыши из туфа, изгнал в спасительную тень всех уличных торговцев, бродяг и псов. Воздух набухал будущим дождем – и стоило поторопиться, чтобы не попасть под него.

Торопиться Тильде было трудно – к дождю разболелось колено, мокрая от пота одежда противно липла к телу, а голова кружилась от бесконечных подъемов и спусков мимо каменных и кованых оград, садов с акациями, пальмами и ядовитыми олеандрами. Отчего-то вспомнился Файосс – как в полдень работники уходили с виноградников, а крестьяне возвращались с полей, чтобы отдохнуть в тени под персиковыми и абрикосовыми деревьями – и вернуться к работе снова, как только спадет жара.

Сорфадос же, казалось, не знал отдыха в своем вечном устремленном вперед движении.

До нир-Кади она добралась, когда небо над океаном грозно засинело, а вдалеке рокотнул гром. Прошла сквозь пышные триумфальные ворота – и замерла: на краткий, но ужасный миг почудилось, что она снова в Даррее, в Жемчужном кольце, среди его нарядных фасадов с лепными карнизами и пузатыми балкончиками, пилястрами и башенками, и водосточными трубами в виде львиных и волчьих пастей.

И сама рассмеялась этому страху: надо же, вообразила глупость! Это всего лишь похожая архитектура, не более, ведь все заимствуют идеи друг у друга…

Она остановилась, оглядываясь. Какие-то дома еще стояли в лесах, другие сверкали свежей краской и прозрачными стеклами в высоких окнах. Сколько, должно быть, трудилось здесь разных мастеров – плотников и штукатуров, каменщиков и стекольщиков!.. Тильда смотрела на то, как рабочие дробили камень для мостовой и как гаснущие лучи солнца пробивались сквозь пыль косыми столбами, и старалась изгнать, изжить в себе напрасную надежду, что Ретта-лиса махнет хвостом на удачу. Надевала свой залатанный доспех и готовилась отражать зазубренным мечом очередной отказ, оскорбительные слова или равнодушие незнакомого – заранее неприятного! – человека.

Нужный ей десятый дом угрожающе ощетинился гранями отесанных в форме алмаза камней на фасаде: стой, не подходи, путник! Она прошла сквозь распахнутые ворота во двор, и там ее окликнули двое парней, что засыпали песком гашеную известь в творилах – и пришлось долго объяснять, кто ей нужен – от записки не было никакого толку. Но уходить она не собиралась – из какого-то глупого, ослиного упорства: зря разве карабкалась на этот холм?

– Да сколько уже говорить вам можно! Я – ищу мастера Диего Ларса. Лар-са, – Тильда повторила по слогам – и почему до этих парней все так медленно доходит!

А те только трясли головами и глупо хихикали.

По пыльной вытоптанной земле ударили первые огромные капли – и еще, и еще… Парни вскочили, кинулись под навес, а Тильда стояла под этим теплым упругим дождем и думала отчего-то, не забудет ли Арон набрать воды в ведро.

Возможно, не было тут никакого Диего Ларса, и не стоило тащиться ради призрачной надежды так далеко и унижаться перед какими-то зубоскалами.

– Эй ты, ты что тут забыла? – громогласный окрик заставил Тильду обернуться к двери.

Сначала она никого не увидела в проеме, потом оттуда выступило грубое темное лицо и сверкнули ужасающе белые на его фоне зубы, словно оскаленные, и желтые звериные глаза.

– Еду раздают в шестом… – начал мужчина, похожий на престарелого льва, но вдруг осекся, встретившись с Тильдой взглядом.

– Меня прислала госпожа Йенна. К мастеру Диего Ларсу.

Ее голос был тверже резца, которым высекают надпись на граните.

– Тогда давай, сюда иди, нечего мокнуть. – Он посторонился, пропуская ее в гулкую пустую прихожую, в углу которой были свалены доски и стояли на козлах столы. – Диего Ларс – это я.

Снаружи дождь громко стучал по каменным плитам двора и железному козырьку над входом, а внутри влажно пахло известкой и свежеструганными досками. Одна стена была уже расписана – и Тильда невольно залюбовалась ясными цветами и точными линиями, тускло блестящей в полутьме позолотой и белизной одежд древних – героев ли? богов?..

– Нравится? – густой, темный, как горькое пиво, голос прозвучал насмешливо, с толикой гордости. – Пишем тут «Похищение эдий».

Сюжет из «Хроник» Сатиона о том, как полулегендарный вождь Рей Абр построил Даррею вместе с кучкой беглых рабов и разбойников, а потом стал первым ее правителем, Тильда не любила. «И позвал он на пир своих соседей с дочерьми, и как только начался пир, друзья его, сговорившись, умыкнули дев, а всех, кто попытался дев отбить, убили»… Эта кровавая, если вдумываться в ее детали, история казалась Тильде не столь героической, как ее рассказывали, но смысл ее был весьма поучителен: не мешайте нам брать то, что наше по праву. Оттого ли на этот сюжет по всей Республике создавалось столько картин, статуй, рельефов, иллюстраций для исторических трудов?.. Республика всегда брала свое.

– Кто же заказывает для дома такие сюжеты? – вырвалось у нее, и мастер Ларс удовлетворенно хохотнул. – И неужели у хардийцев своих нет?..

– Никто не говорил, что это жилой дом! Тут будет приют для девчонок – полагаю, картины должны напоминать о смирении и страхе перед теми, кто выше них. А хозяйка благоволит Республике – у них, видишь, мода такая сейчас.

Тильда понимающе кивнула, обернулась к мастеру, который рассматривал ее без стеснения – она отвечала тем же.

– Талисса обещала прислать мальчишку. А ты – не мальчишка.

Но Тильда улыбнулась, находя для улыбки последние силы:

– А может быть, я лучше мальчишки справлюсь?

Мастер Ларс воткнул в нее взгляд и вдруг расхохотался так, словно шутки смешнее ему слышать не доводилось.

– Ты?

Что ж, он видел перед собой измученную, худую, немолодую женщину в штанах и колете, пошитых из старого платья, того самого, в котором она бежала из Дарреи, к тому же насквозь мокрую. Зрелище не вдохновляющее – как ни посмотри.

Но отступиться, конечно, она не могла.

– Так ты объясни мне, что делать.

Мастер навис над ней горой, подумал, потом обвел рукой зал и проговорил так, будто решил позабавиться:

– Мне нужен был мальчишка, чтобы растирать краски, воду носить там. Что, справишься?

Радость дрогнула в кончиках пальцев – неужели такая удача? Спугнуть ее было нельзя.

Тильда чуть улыбнулась.

– Зачем тебе ленивый мальчишка? Сбежит с какой-нибудь девицей, оглянуться не успеешь, еще и прихватит что ценное. А я – не сбегу.

– Да уж, с девицей – это вряд ли! – громогласно расхохотался вдруг мастер. – Ну, говори, чему учена, раз пришла, – он взглянул в соран, – Алиша Мариди.

Ткнул пальцем в сторону стола, на котором стояло несколько плошек с краской. Тильда подошла, разглядывая их – яркие, чистые пигменты, некоторые дороги настолько, что за одну такую плошку давали от двадцати до ста золотых на рынке в Даррее.

– Ультрамарин. Его получают из ляпис-лазури. Красная – киноварь. Желтая – охра, из глины, самую лучшую привозят из Саттори, но эта –