С этого удобного места хорошо просматривалась почтовая карета, которая поджидала у подножия холма. Возле кареты стояла какая-то женщина с уже заметной сединой среди когда-то золотистых волос, высокого роста, несмотря на возраст, стройная и грациозная.

Саймон мрачно и недоуменно смотрел на нее, и вдруг Катриона увидела слезы в его глазах.

— Катриона, — хриплым голосом произнес Уэскотт, — ты что наделала?

Катриона пожала плечами:

— Все равно почтовая карета должна была сделать остановку в Нортумберленде. Времени у меня было, конечно, мало. Но разве так трудно разыскать легендарную красавицу, которая в молодости выступала в театре «Друри-Лейн»? Когда я ей сообщила, что мы едем на встречу с тобой, она сама захотела присоединиться к нам. Я ее предупредила, что поездка опасная. Но она ответила, что не боится ничего, раз уж представилась возможность вновь увидеть своего сына.

Катриона выпустила руку Саймона, чтобы смахнуть слезу со своей щеки.

— Если ты не сможешь простить меня, я пойму. Но я подумала, что ты, возможно, попытаешься сам простить свою мать. Она оставила тебя, потому что верила, что так будет лучше. А я оставила тебя, потому что струсила, испугалась, что ты снова разобьешь мое сердце.

Когда Саймон повернулся и посмотрел на Катриону, она отступила на шаг, встревоженная его жестким взглядом. Но все страхи мгновенно рассеялись, когда Уэскотт заключил ее в свои объятия. Обрадованная Катриона обхватила его за шею обеими руками и прижалась к нему с такой силой, словно решила никогда больше не отпускать его.

— Спроси меня еще раз, — прошептала она Саймону на ухо. — Спроси, сколько я готова ждать своего возлюбленного.

— Сколько ты готова ждать своего возлюбленного? — Он отодвинулся немного, чтобы лучше рассмотреть Катриону, и принялся нежно гладить ее по волосам. — А сколько времени ты могла ждать меня?

Катриона подняла к нему глаза, полные слез, и улыбнулась:

— Целую вечность.

Уэскотт покачал головой:

— Теперь ждать меня тебе не придется совсем, потому что я никогда с тобой не расстанусь.

Ласково обняв ладонями, лицо Катрионы, он склонился к ее губам, и они скрепили свои клятвы поцелуем.

Ликующий возглас раздался с крепостного вала. Горцы приветствовали возвращение домой настоящего вождя клана Кинкейдов.

Катриона откинулась на смятые простыни, ощущая восхитительную негу во всем теле. Неожиданно между губами она почувствовала кисловатый вкус клубники, которую Саймон, обмакнув в сладкие сливки, положил ей в рот. Обнаженное тело Катрионы еще пылало от недавнего наслаждения.

Она с удовольствием раздавила языком и проглотила ягоду.

— Ты знаешь, я давно слышала, что из раскаявшихся распутников получаются самые хорошие мужья.

Саймон приподнялся на локте и с вызовом посмотрел на Катриону:

— Кто сказал тебе, что я раскаялся?

Когда же он внезапно наклонился к ней и игриво слизнул капельку сливок с уголка ее рта, Катриона ахнула от восторга.

В последнее время Уэскотт, который раньше имел репутацию самого известного гуляки и повесы в Лондоне, вместо игры в карты и кости увлекся биржевыми спекуляциями и торговлей овцами. Острый ум и прекрасная интуиция, выделявшие его за игорным столом, помогли теперь сколотить приличное состояние. Вино Саймон пил, только если звучал тост в честь красоты и преданности его жены. Однако его чувственные желания были по-прежнему ненасытными. Рядом с ним в постели всегда оказывалась любовница, но после всех произошедших перемен этой любовницей неизменно была обожающая его жена.

— Если еще не раскаялся, то поторопись с этим, — с нарочитой суровостью в голосе заметила Катриона, — а если я увижу, как ты хотя бы подмигиваешь другой женщине, то возьму пару тонких шелковых чулок, привяжу тебя к столбикам этой кровати и тогда… — Она наклонилась к самому его уху и что-то прошептала.

Глаза Саймона расширились от удивления, и он одобрительно ухмыльнулся:

— Дорогая, я готов поверить, что в вопросе извращений ты изобретательнее меня.

— Может быть, стоит показать это на практике? — проворковала Катриона, обмакивая два пальца в сливки и протягивая руку к нему.

В дверь кто-то постучал. Супруги переглянулись и недовольно простонали.

— Как хорошо, что ты убедил меня поставить защелку на двери спальни, — шепотом сказала Катриона.

— Я тоже доволен, что мы сделали это.

— Давай не будем обращать внимания, — предложила она. — Может быть, сами уйдут.

Катриона вновь протянула руку к мужу, но стук возобновился с новой силой.

Саймон чертыхнулся, хорошо зная, что теперь следует делать. Пока Катриона надевала ночную рубашку, он выскользнул из постели и стал торопливо натягивать брюки.

Свой особняк они выстроили прямо на развалинах родового замка Кинкейдов. Единственная уцелевшая башня превратилась теперь в их спальню. Из окон открывался роскошный вид на заснеженные остроконечные вершины гор и лежащую внизу долину.

Саймон подошел к двери, где шестеро светло-рыжих котят сразу же подбежали к его ногам. В последнее время Роберта Брюса можно было почти всегда найти спящим на каминной полке. Однако и в преклонном возрасте кот не растерял свой любовный пыл, доказательством чему стали эти котята.

Едва Саймон приоткрыл дверь, как двое малышей проскользнули в спальню и бросились прямо на кровать с такой же живостью и энергией, словно шаловливые котята. Вопросы посыпались из них один за другим.

— Мамочка, а почему твоя ночная рубашка одета задом наперед?

— Мамочка, а мне можно клубничку?

— Мамочка, а почему нам не разрешают есть клубнику в кровати?

— Мамочка, а почему ты такая липкая?

— Мамочка, почему папа так на меня смотрит? Он сердится?

Саймон попытался сменить недовольное выражение на более приветливое.

— Да нет же, куколка, я совсем не сержусь. Просто мы с мамой хотели немного подремать.

— А можно, мы с вами поспим, папа? — умоляющим голоском промолвила малышка. Отказать светловолосому ангелу с серьезными серыми глазами он не мог, как и ее матери.

— Конечно, можно, — согласился Саймон, забираясь с тяжелым вздохом обратно в постель.

— А я не хочу спать, — заявил золотоволосый мальчуган, подпрыгивая на матрасе, набитом вереском. — Ну, пожалуйста, мамочка, — упрашивал он, наматывая на пухлый пальчик волосы матери, — не укладывайте меня спать.

Катриона с укоризной посмотрела на Саймона:

— Этот маленький бесстыдник уже умеет уговаривать женщин не хуже тебя. Подумать только, вчера я застала его, когда он пытался поцеловать одну из малышек Донела.