Неожиданно для нас вдруг заскрипела калитка, через несколько секунд в проеме показалась женщина с ребенком на руках. Посмотрела налево, направо и направилась в сторону арыка, который протекал недалеко от дома. Арык больше напоминал маленький ручеек, заросший с двух сторон травой. Около арыка женщина остановилась, оглянулась вокруг, наклонилась к воде, стала ее черпать рукой и пить, затем напоила ребенка. Глядя на эту картину, подумал, ну чисто ферганский вариант, который часто приходилось видеть в городе, как узбеки из арыка пьют воду. Только в данном случае она что-то долго утоляла жажду. Складывалось впечатление, что она тянет время и старается незаметно вести наблюдение. Ее поведение не ускользнуло от наметанного глаза Сафарова.

Так оно на самом деле и оказалось, через пару минут из калитки вышел мужчина с подростком. (Позднее выяснится, что это ее сын.) При виде мужчины наш «доброжелатель» оживился и жестами стал показывать, мол, этого человека надо задержать. Активистам показываю в сторону мужчины. Они меня поняли и быстро из-за укрытия подбежали к опешившим от неожиданности людям и задержали их. Женщина тоже попыталась скрыться, но партийцы ее остановили и пытались успокоить. Тем временем спецназовцы преодолели дувал и осторожно в готовности открыть огонь стали приближаться к постройкам дома. Моя группа, соблюдая осторожность, прошла через калитку во двор. «Ну, показывай, где склад», — обращаюсь к афганцу. Тот подошел к одному из небольших кустов, внимательно осмотрел землю, мол, вот здесь и носком галоши показал место, где нужно копать. Марченко мне шепчет: «Посмотрите на хозяина дома». Хозяин дома смотрел на своего соплеменника с такой ненавистью, что, если бы рядом не было нас, он его разорвал бы на мелкие части.

Партийцы на правах победителей обшарили дом, нашли лопату и протянули хозяину. К слову, лопаты афганских дехкан имели одну характерную деталь: выше заступа крепилась деревянная ручка, вот на эту ручку при копании земли нажимала нога крестьянина и даже не нажимала, а наскакивала в прыжке. «Нет, — возразили мы, — хозяину лопату не давать!» Гнев у афганца еще не прошел, и мы не стали испытывать судьбу, а тем более судьбу нашего «доброжелателя». Партийцы копали недолго, хотя грунт был тяжелым, и вот наконец из ямы достали длинный сверток. Развернули дерюгу и увидели два кремневых ружья, немного пороха, новенькую трехлинейку, десятка два патронов и Коран. Хозяин хмуро за всем наблюдал, но не стал отпираться. Да, оружие закопал подальше от греха. Прятал оружие в присутствии вот этого человека, который считался нашим родственником, и снова его глаза сверкнули гневом в сторону афганца. Тот на всякий случай отошел от ямы подальше. Одним словом, родственник подложил большую свинью.

Вспомнился крик женщины, одетой во все черное, и проклятия в адрес местного жителя. «Да, парень, прогневил ты своих родственников», — глядя на смущенного афганца, сказал Марченко. — Сафаров, ему сейчас только в банду уходить надо». — «Да ты что, — возразили ему Боровков с Курановым. — Дня через два духи об этом случае узнают и сразу расстреляют». Пока разведчики обсуждали дальнейшую судьбу афганца, прямо с места раскопок радировали комдиву о результатах поиска и получили от него благословение на обратный путь. Хозяина оружейного «арсенала» арестовывать не стали, оставили его в покое, как мне показалось, в данной ситуации он об этом только и просил Аллаха. Возвращались одной группой, тем же маршрутом, но с мерами предосторожности. Парные дозорные были впереди, справа, слева и в тылу, местность пересеченная, поэтому эта мера была нелишней. За нами увязался и «осведомитель». Собственно говоря, у него и не было другого выхода, только с нами. На обратном пути освободили женщину. Она и сейчас при виде своего родственника плевалась в его сторону. Ее громкие крики еще долго сопровождали нашу группу, но она держалась от нас на приличном расстоянии. Женщина словно накаркала на нас беду. Когда мы подходили к оврагу, в нашу сторону прозвучало несколько одиночных выстрелов. Этого было достаточно, чтобы мы распластались на земле. Некоторое время смотрели в сторону, откуда велась стрельба, пытались определить место стрелка, но выстрелов больше не было. Мы справа и слева стали окружать предполагаемое место стрелка. Активисты густой цепью следовали за нами. Спецназовцы старались показать всем, какие они крутые парни в такой ситуации. Мои уступать не хотели. Да в принципе и не уступили бы. Подготовка практически была одинаковая. Мои были крупнее телом, да и физически крепче. Дабы не зарывались и те и другие, пришлось напомнить, что мы сейчас не на учебном поле, а в боевой обстановке. В результате совместных действий стрелка в овраге мы не обнаружили. Он словно сквозь землю провалился. Пока мы ломали головы, а куда же мог подеваться бандит, в кишлаке опять поднялась стрельба. Панкратов доложил: «Наши вызвали боевые вертолеты». Через некоторое время на горизонте показались две точки, которые с каждой секундой увеличивались, пока наконец не превратились в винтокрылые машины. Марченко наготове держал шашку с красным дымом. Вертолеты приблизились к центру кишлака и выпустили по несколько НУРСов по дому, который указал по просьбе «зеленых» авианаводчик. Последние снаряды по курсу полета разорвались за кишлаком в нашем направлении. Мы залегли в изгибе оврага, стали наблюдать за вертушками и на всякий случай обозначили себя красным дымом. Вертолеты, не долетая метров сто до нас, развернулись и снова ударили по объекту, а затем улетели на авиабазу. Далее мы шли медленно и осторожно. Подошли к высоте, на которой находилась одна из рот батальона. Около техники нас уже дожидался майор Кротик с группой солдат. «Кольцо блокирования подтянули ближе к кишлаку, — сказал мне комбат. — В кишлаке банда, вот мы «зеленым» и помогаем». — «А чем была вызвана стрельба у вас?» — спросил тут же у меня комбат. «Да какой-то душман решил припугнуть нас». — «Ну и как, напугал?» — «А то, еще как!» Солдаты с интересом рассматривали кремневые ружья. Один из них даже попытался изготовиться для стрельбы, чем вызвал смех у своих товарищей. Еще немного поболтали с солдатами, расселись по машинам и колонной, стараясь особо не пылить, двинулись в сторону командного пункта.

До командного пункта добрались без приключений. Комдива на месте не оказалось. Находку показал своим товарищам по оружию. «И это все?» — удивились они. «А вы что думали, там нас ожидал целый арсенал?» — «Ну хотя бы не три единицы старья». — «Сколько было, все наше». Рассказал товарищам, как появилась на свет история про склад и откуда у нее выросли ноги. Подъехал Рябченко. Историю для комдива пришлось повторить. «Пойдем, посмотрим трофеи». Глядя на оружие, он сказал: «А я-то думал, что там будет более серьезное оружие, а здесь только одни музейные экспонаты». — «Как быть с местным жителем?» — спросил у генерала. «Пусть идет на все четыре стороны». — «Отправить его на все четыре стороны мы всегда успеем, но надо же войти и в его положение. Человек сам, добровольно явился к нам и скинул информацию. Пусть она для нас особой ценности и не имела, но все же. Тем более скинул информацию на своих родственников. Теперь обратный путь в кишлак ему заказан. В данной ситуации надо ему как-то облегчить судьбу. А если его направить к Хушальку на службу? Это для него самый что ни на есть выбор. Его проблемы прикроет только государственная служба». — «Иди в Мирбачакот, разыщи начальника милиции и передай ему, что ты от рафика Михаила. Все понял?» — «Все, все, — залепетал Зуфар и на узбекском добавил: — Ката рахмат (большое спасибо)». В дорогу старшина дал ему полбуханки белого хлеба и немного сахара. Этими продуктами мы с ним как бы расплатились за его услугу. Мои парни проводили его за боевое охранение и сказали: «Иди с миром». На этом закончился эпизод со «складом» боеприпасов. Склад, если такой можно назвать складом, мы нашли, а вот найдут ли пути примирения родственники? Вопрос остался открытым. Тем не менее время уже подходило к вечеру. Подразделения подтягивались к лагерю и готовились к ночевке, а разведчики — к ночным боевым действиям.