Проверив все и вся, я доложил в дивизию об успешном проведении операции и попросил позвонить в разведотдел армии, чтобы прислали на аэродром кого-нибудь из офицеров за пленными. Возвращались к себе на базу, соблюдали все меры предосторожности. При движении по возможности старались избегать дорог. К этому времени душманы уже научились ставить мины на дорогах, по которым проходила наша техника, да и не только наша. Домой шли немного быстрее, чем на операцию. Оно и понятно. Через час ходу мы были уже на аэродроме. Все же по пути, около парткома, пришлось сделать короткую остановку. Чуть было не увезли партийцев к себе на аэродром. Интересное дело, у наших помощников средств связи не было, но о раненом товарище они уже знали и толпой вышли его встречать. Операция проходила в пределах десяти километров от их базы. Восток — дело тонкое. В это время из Кабула вернулся Залмай. С ним переговорили о ходе операции. Далее он поинтересовался, а как вели себя в бою его подчиненные. «Залмай, заявляю тебе со всей ответственностью, партийцы работают много лучше, чем твои земляки солдаты». Ему мой ответ понравился. Секретарь попросил часть трофейного оружия оставить его сотрудникам. «Нет проблем, выбирай, какое нравится». Минут через пять мы продолжили движение. При въезде на территорию аэродрома от общей колонны разведчиков отделилась колонна разведроты 317-го полка и под руководством Качанова ушла к себе домой в город, а Литош с ротой — к себе в полк. Дивизионных разведчиков, как и положено заботливому старшине, встречал прапорщик Андрейчук, а в автопарке уже вовсю рулил другой прапорщик, Слободов. За пленными прибыл из разведотдела подполковник с охраной. По пути к себе в штаб около батальона связи встретил Горового и Литовцева. Они поинтересовались успехами операции, к нам подошел командир медсанбата подполковник Русанов. Ему было лет пятьдесят, и он меня называл сыном. «Здравствуй, сын, ружье привез?» Он хотел иметь в своей коллекции старинный мультук и всегда мне об этом напоминал. «Батька, как-то не попадается, как только — так сразу». — «Ладно, буду ждать».

В рабочей палатке командира Рябченко с Петряковым что-то обсуждали. Оба внимательно, не перебивая, слушали мой доклад. Затем комдив сказал: «Молодцы разведчики, успешно провели операцию». — «И не первый раз», — добавил я. — «Что ты этим хочешь сказать?» — «Ничего, просто это у нас не первая операция».

С завтрашнего дня будет немного легче. Наступает перемирие в боевых действиях. Широкомасштабные операции наши войска проводить не будут. Однако это очередное решение Москвы вылилось в большой самообман. Оппозиция как получала деньги и оружие из-за границы, так и продолжала получать. Душманы получили передышку, перегруппировались, заготовили оружие и боеприпасы. И все равно свое черное дело творили и днем и ночью. «А мы завтра вылетаем в Шиндант, — продолжал комдив. — На базе мотострелковой дивизии командование армии проводит двухдневный сбор. Ну, как обычно бывает на сборе, покажут какие-нибудь технические новинки, если они, конечно, есть. Утром комбат по радио указание получил и на пару ночей нас приютит. Вылетаем завтра сразу после завтрака. Личное оружие иметь при себе. Пока все, иди готовься к вылету в командировку». По пути в свою палатку зашел к Павлову и предупредил, что вылетаю и что он остается за старшего. Затем зашел к оперативному дежурному и позвонил в Баграм. Попросил к телефону Никифорова, сразу стал рассказывать о том, что южнее кишлака Сабихейль рота Попова успешно реализовала информацию, которую накануне получили от меня. В темное время разведчики вышли к глубокому, но в это время сухому оврагу, выбрали удачную позицию и стали ждать. Связь с бронегруппой была устойчивая, она в любой момент могла быстро подойти при неудачном стечении обстоятельств к разведчикам. Уже за полночь послышался шум шагов. Вот уже отчетливо замаячили в темноте фигуры вооруженных людей. Подпустив группу на близкое расстояние и не оставив духам никаких шансов к отступлению, с двух сторон открыли кинжальный огонь. Через несколько секунд с мятежниками было покончено, но трупов оказалось только семь, при каждом автомат. Пленного взять не удалось. Осталось только домысливать. Банда, по всей видимости, идя на север, предварительно разделилась на несколько групп и двигалась по разным маршрутам. Одна из этих групп вышла на разведчиков. После выполнения задачи рота вызвала к себе бронегруппу и, соблюдая все меры безопасности, с трофеями вернулась к себе на базу в Баграм. Еще некоторое время поговорил с Володей на служебную тему, не забыл сказать, что вылетаю на сбор в Шиндант.

Утром рано вылетели в Шиндант. Летели высоко, к этому времени у мятежников на вооружении появились переносные зенитно-ракетные комплексы, и пилоты, чтобы не рисковать, набирали высоту. Через пару часов полета наша группа была на другом аэродроме, недалеко от иранской границы, в Шинданте. Как и сказал комдив, у трапа самолета нас встречал командир парашютно-десантного батальона майор Баландин. Комдиву, да и нам, офицерам, было небезразлично, как обустроены и живут наши десантники, которые оперативно подчинены сухопутчикам. Палаточный городок нашего батальона отличался от пехоты. Везде ровные дорожки, постовые грибки, душ на несколько человек и рядом с палаткой комбата огромный резервуар, доверху наполненный водой. Ничего подобного мы не увидели у соседей. Их палатки напоминали брошенные дома в российской глубинке. Да и питание в батальоне было приличное. Молодец комбат, похвалил его комдив. Далее комбат рассказал, что пехота батальон эксплуатирует нещадно. На прошлой неделе тоже во время проведения боевых действий нам доверили самую ответственную задачу, но мы ее успешно выполнили. «Правда, в ходе боя с бандой один солдат получил ранение. Одним словом, товарищ генерал, мы здесь не скучаем».

Командующий ВДВ генерал-полковник Сухоруков Д. С. с разведчиками-десантниками, выполнявшими роль его личной охраны. 1981 г.

Офицеры разведки 103-й воздушно-десантной дивизии.

Перед боевой операцией.

Командир батальона Марченко со своими подчиненными.

Настоящий разведчик — сержант Сапов на фоне афганского кишлака.

Боец Владимир Климов после боя. 1982 г.

После успешной операции — фото на память.

Сержант Игорь Гусько готов вести огонь по душманам.