командования по ведению боевых действий на внутренних фронтах Гражданской войны: обобщив все агентурные данные, Фуруя доложил 23 декабря о том, что у советского руководства в тот момент не было планов атаковать противника на Восточном и Северном фронтах, поскольку оно перебрасывало части на запад и юг; пять суток спустя он проинформировал Токио о приближении численности Красной армии к 1 000 000, из которых боеспособными ввиду нехватки оружия были не более 400 000 человек679.

Следует, однако, отметить, что в дальнейшем интенсивность работы стокгольмской резидентуры несколько снизилась: в сохранившейся переписке Генштаба с зарубежными разведаппаратами за февраль – май 1919 г. сообщения от Фуруи практически не фигурируют. Вероятно, он был задействован в проходивших в Париже переговорах о заключении мира с Германией. Кроме того, с отъездом 30 января из Стокгольма советской дипмиссии по настоянию шведских властей680 его информационные возможности резко сузились.

Как уже отмечалось, суммировав всю информацию военной разведки и МИД, 26 января 1919 г. кабинет министров Японии принял решение о политике в отношении нашей страны. В части, касавшейся Советской России, правительство заняло выжидательную позицию, решив не посылать на помощь колчаковской армии контингенты и не проводить против Москвы «активную», то есть подрывную, политику, за исключением ситуации, когда большевики, целиком сохраняя управление государством, оказались бы под полным контролем Германии681.

Повод к такого рода действиям появился у Японии весной, когда из Европы пришли сообщения о создании коалиции Советской России, Германии и образованной в марте Венгерской советской республики. Обобщив всю разведывательную информацию, 31 мая Генштаб подготовил для кабинета министров доклад «Положение дел у экстремистов в европейской части России».

По мнению его составителей, Германия для противодействия мирной конференции в Париже планировала использовать Россию и Венгрию, которые фактически с ее одобрения создали блок во главе с В.Н. Лениным. Венгерская республика с подачи Москвы объявила в конце марта войну странам Антанты, а Германия направила ей на помощь группу своих военных советников. Действия венгерских властей перекликались с приказом Ленина об отступлении войск Восточного фронта под натиском армии Колчака на 200 км назад и удержании долговременной обороны по Волге. Авторы доклада считали, что такой нерациональный с военной точки зрения приказ мог быть отдан либо из-за благоприятно складывавшейся для Красной армии обстановки на Украине (взятие Одессы в апреле, наступление на Бессарабию, занятие части Крыма и овладение Севастополем), либо из-за желания советского лидера направить все силы на запад, на укрепление единства РСФСР, Венгерской республики и Германии. В докладе отмечался быстрый рост боевого состава советской действующей армии с 23–25 стрелковых дивизий в октябре 1918 г. до 31,5 дивизии в апреле 1919 г. с параллельным формированием 8 новых соединений682.

В связи с возникшими опасениями по поводу создания советско-германского военного блока в мае 1919 г. для сбора исчерпывающей информации Разведуправление отправило на запад в качестве офицеров связи с командованиями Добровольческой, Северо-Западной и польской армий трех своих наиболее опытных офицеров.

Первым на запад убыл назначенный еще в январе 1919 г. помощником военного атташе в России с резиденцией в Стокгольме капитан Комацубара Мититаро, который уже имел опыт разведывательной деятельности против нашей страны, приобретенный в ходе языковой стажировки в Санкт-Петербурге в 1909–1910 гг. и нахождения в Николаевске-на-Амуре летом – осенью 1918 г.

Комацубара прибыл в Стокгольм в начале июня и после кратковременного пребывания в Швеции через Финляндию выехал в Таллин с рекомендательным письмом от эстонской дипмиссии, характеризовавшим его как лицо, которое «по заданию своего правительства едет в Эстонию, чтобы на месте изучить наши условия, армию, ее организацию и стойкость». Недавно обретшее независимость государство нуждалось в поддержке великих держав, поэтому 16 июня начальник эстонского Генштаба генерал-майор Йохан Лайдонер приказал военной разведке оказать Комацубара содействие и предоставить все необходимые сведения683.

Вернувшись 27 июня из Таллина, Комацубара некоторое время оставался в Стокгольме, обеспечивая в августе – октябре связь Токио с выехавшим в Финляндию и Эстонию подполковником Фуруей, а после назначения в октябре военным атташе майора Такэда Гакудзо убыл на постоянную работу в Таллин684.

Находясь там, японский разведчик вошел в контакт с командованием Псковского корпуса, временно подчинявшегося эстонской армии, и с октября 1919 г. по январь 1920 г. представлял интересы империи при генерале Н.Н. Юдениче. Будучи офицером связи с Белым движением, Комацубара занимался активной разведывательной работой в России через агентов в Петрограде, Москве, Риге, Копенгагене и в штабе Северо-Западной армии, а после ее разгрома получал информацию от нелегальной резидентуры белых в нашей стране. Кроме того, в июне 1919 г. он установил рабочий контакт с Генштабом Финляндии685.

Одновременно с Комацубара в Париж убыл назначенный офицером связи с А.И. Деникиным капитан Такахаси Сутэдзиро, который связался с находившимся там представителем этого генерала и 30 мая направил в Токио первую телеграмму с анализом обстановки на занятой Добровольческой армией территории686. Оставаясь во Франции до октября, Такахаси освещал ход боевых действий на Дону и на Украине, черпая сведения из сообщений русской дипмиссии, от военного представителя русских армий при союзных правительствах генерала Д.Г. Щербачева и из выходивших в России газет687.

Невозможность сразу выехать на Кубань из-за проволочек английских властей заставила Такахаси оценить возможности Франции как опорной базы для ведения агентурной разведки против Советской России. 5 июля 1919 г. он направил начальнику Генерального штаба следующую телеграмму: «Опираясь на полученный с момента прибытия во Францию опыт, уверен, что для повышения эффективности проводимой империей русской политики нам необходимо усилить разведку по вскрытию действий Великобритании, Франции, США против России, а также в отношении самих этих стран, параллельно взяв под контроль Белое движение. Париж с этой точки зрения представляется идеальным местом, поскольку сегодня он не только мировой политический центр, но и место сосредоточения большого количества русских посланников, влиятельных лиц, ловкачей и других эмигрантов. Взаимно осуществляя закулисную деятельность по возрождению России, ее парламентаризма, экономики и госуправления, здесь удобно непрерывно вести переговоры по различным русским проблемам и заниматься агентурной разведкой. […] Поэтому приостановка сегодня работы находящихся в Париже офицеров-руссистов очень невыгодна для империи в условиях благоприятно складывающейся ситуации. Необходимо как можно быстрее организовать здесь резидентуру по России, обеспечить ее достаточным количеством денежных средств и подчинить военному атташе при нашем посольстве во Франции. При этом, поскольку военный атташе и его помощник постоянно заняты организацией деятельности членов нашей делегации в союзной контрольной комиссии, военных стажеров, закупкой вооружения и решением прочих сложных задач, а установление ими контактов с русскими гражданами для ведения агентурной разведки по экстремистам нежелательно в силу сложившихся отношений с союзниками, следует иметь в создаваемой здесь резидентуре как