Но нашлись среди пустынников те, кто придумал для себя еще более суровое наказание и испытание одновременно. Первым из таких стал тот же святой Симеон. Он установил на границе Сирии и Киликии колонну, на которой и простоял до конца своей жизни, вкушая из еды то, что уронят ему пролетающие птицы[163], или, взобравшись на сорок локтей по столпу, подаст случайный путник.

У такого христианского подвига нашлось много последователей. Их стали именовать столпниками.

Первым столпником в Константинополе стал Даниил[164]. Он имел своих учеников и прерывал свое стояние уже дважды в день, чтобы наставлять и поддерживать их. Многие времена его ученики и ученики учеников стояли на столпах в разных кварталах Константинополя, не присаживаясь и не опускаясь на колени. Они выдерживали испытание жарой и холодом, временами теряли зрение от палящего солнца или покрывались ледяной коркой от дождя и зимнего ветра. Одеждой для них служили лишь собственные волосы, отросшие до пят.

Столпник, которого увидел Гудо на черном от времени деревянном столпе, имел все же кожаную накидку, чтобы закрыть верхнюю часть своего тела. Он стоял на крохотной площадке, обнесенной поверху перилами, которые не давали ему упасть во сне, и с аскетическим равнодушием наблюдал за тем, что творилось у основания его столпа.

А там происходило истинное сражение между немногими учениками и сочувствующими с двумя десятками юношей в дорогих и изысканных одеждах. То ли без мерно выпитое вино, то ли озорство, то ли временное помешательство (а скорее козни дьявола), побудило их к спору: а удержит ли Господь столпника, если раскачать сам столп. Не прибегая к долгим разговором, юноши тут же принялись за древний столп. Тут же на них набросились ученики столпника и жители близлежащих домов. Ситуацию усугубил прибежавший вприпрыжку совершенно голый юродивый. Размахивая трупом маленькой собачки на веревке, он стал отчаянно сквернословить, брезжа слюной, хватать вышедших на шум женщин за грудь и ягодицы, а так же потушил свечи, что горели у нескольких икон, издревле стоящих у подножия столпа.

В суматохе кто-то нанес юродивому сильный удар, и теперь, заливая кровью беззубый рот, он вопил так, что можно было оглохнуть.

– Проклятые сынки богачей! Ничего святого нет в их душах! Мало того, что не дают людям прохода на улицах, врываются в дома и насилуют наших дочерей, теперь они решили плюнуть и самому Господу в лицо! Гореть им за это вечно в жарком пламени ада! Будьте вы прокляты, изверги! Чтобы вас чума поглотила! Проклинаем! Проклинаем! – услышал Гудо проклятия стоящих рядом женщин и старух.

– А вот и стража! Смиловался Господь над святым человеком!

Едва Гудо заметил, как с соседней улицы на площадь, выставив перед собой щиты, медленно вышла городская стража, как тут же раздался голос другой женщины:

– А вот и мясники пожаловали! Ну, эти точно накажут наглецов! И кровью, и деньгами поплатятся выродки!

Десяток крепких мужчин, вооруженных дубинами и длинными ножами, опередили стражников и с громким криком врезались в гущу драки.

– Стражники! – ахнул Гудо и подался назад. – Отец Иеремий!..

Но отца Иеремия и след простыл.

* * *

Вне себя от гнева, вспыхнувшего от такого давно забытого чувства, как растерянность, Гудо метался по улицам.

Правильный город Константинополь. Далеко видно на его прямых улицах. Особенно Гудо, который на голову, а то и более выше всякого здешнего человека. Вот только это совсем не помогает ему заметить маленькую фигурку отца Иеремия, даже в огромном для него клобуке.

Нет изворотливого монаха, улучившего момент. Не жаль ему своей ноги. Да и руки также. Нужно было взять с него клятву именем его православного бога, что не попытается бежать. Но что ему станется? Даст клятву и глазом не моргнет. Ведь для него Гудо – сын дьявола. А клятву отступничества он замолит, и братья святые отцы в том ему будут в помощь.

И вновь душу несчастного Гудо стал рвать вопрос – а что же далее? Как правильно поступить? Куда направить свои несчастливые стопы? Спросить об этом Господа?

Да! Верно! Сейчас же! И не на улице, а зайти в ближайшую церковь (благо их огромное количество и почти на каждой значимой улице), и поставить достойную просьбе свечу. Ведь множество раз Всевышний помогал ему. Не оставит и в этот непростой раз. Вот только…

Гудо ощупал за поясом тощий кошель, что без тени стыда отнял у маленького святого отца Иеремия. Ведь это он и его братья по вере задержали возвращение «господина в синих одеждах» в Константинополь. А что более нестерпимое – разлучили его с Гретой. А за это не то что серебром, но и головой поплатиться можно.

Гудо почувствовал, как еще больший гнев накатывает на его мозг. Хорошо, что болезнь покинула его в святых землях Афона. Хорошо, что был рядом с ним отец Александр, кто помог укрепиться полному выздоровлению…

Отец Александр… Кто он? Кто он на жизненном пути Гудо? Друг или враг? Но об этом сейчас не нужно думать. Нужно думать о…

Стоп! Стоп! Стоп!

Счастливая мысль пронзила воспаленный мозг Гудо. Мясники! Господи, как он сразу не подумал о них. Вернее не о тех, крепких парнях, что с веселыми лицами ринулись в гущу наглых, но слабых телесно сынков богачей. Нет, не о них. Он должен был сразу же вспомнить о нем!

Гудо остановился и прикрыл широкими ладонями свое лицо. Так. Собрать мысли и образы воедино. Вспомнить и развернуть тот план города, что начертал отец Иеремий… Да, Господи, что же это с ним?! Все же есть отрицательные стороны того, что непроницаемая броня, облаченная на него многолетними усилиями мэтра Гальчини, дала трещину. И не одну. Так Гудо рискует потерять то полезное, что вталкивал в него учитель-мучитель Гальчини. Хладнокровие, спокойствие… Вначале мысль, затем действие… Горячность и нетерпение – первые враги Гудо, что уже навредили ему. А вначале… Вначале нужно просто перейти на спокойный мелкий шаг. Раз!.. Раз!.. Еще шаг! Еще спокойный медленный мелкий шаг…

Хвала тебе, Господи! Ведь все так просто!..

Понадобилось всего-то остановить трех прохожих, обездвижить их своим жутким взглядом и выяснить, как пройти на площадь мясников, где убивают быков. Хотя бледнея и заикаясь, но прохожие сумели прояснить Гудо, что корпорация макелариев и их рабочие места находятся на площади Стратигии, которая не так уж и далеко находится.

А далее все было просто.

– Я хочу с тобой поговорить. Наедине!

Как он вздрогнул, как побледнел, как затряслась его правая могучая рука! Это можно понять. Этот глава корпорации макелариев наверняка видел, как сожгли «дьявола в синих одеждах». Его так же ввело в заблуждение схожесть лиц и тел того, кого толпа назвала Дигенисом Акритом, героем многих песен и легенд, и несчастного Никоса. Теперь, конечно, он будет долго приходить в себя. Но лучше он бы это делал в уединенном месте, не привлекая внимания множества людей, что окружили его знаменитый стол посреди площади Стратигии.