Белобрысый товарищ Wolf’а пребывал в раздумьях. Он боялся двух вещей: первой — того, что за ним придут те, кто призван «бороться с проявлениями экстремизма»; и второй — что за ним придут те, кто убил его товарища. Чтобы избежать подобного развития событий, молодому мужчине нужны деньги, желательно много денег, чтоб свалить в одночасье из этой многонациональной Родины. Антон злился сам на себя, и уже час как метался по комнате, словно загнанный зверь. Он отключил мобильник и перестал отвечать даже на звонки своей девушки, пытаясь сосредоточиться на самом сейчас важном для него.

В какую-то минуту в его мозгу всплыл план, достойный внимания. Антон прекратил движение, резко подвинув стул, уселся на него и забарабанил пальцами по столу, — ритмично, словно прочитывая ходы. Он вспомнил, что как-то подслушал разговор Владимира и какого-то иностранца, которого тот после звонка заносчиво представил ему как главу банка Джузеппе Бутилльоне, с которым он сам давно и близко знаком. Отчего Владимир не сохранил инкогнито звонившего, — неясно; впрочем, это можно списать на банальное хвастовство. Но Антон тогда заметил, что его друг разговаривает с итальяшкой по другому телефонному аппарату, а вовсе не по примелькавшейся трубке. И это наводило на размышления. К тому же при всей своей лояльности к Вольфу и некоторой амбивалентности ко всему, что предпринималось в их тесном неонацистском кругу, Антон вовсе не был так прост, чтобы не прочесть номер входящего, когда Владимир оставил без внимания на короткое время тренировки свою кожанку с телефоном. Таинственный номер Антон зашифровал как смог в своем мобильнике, и теперь, желая позвонить незнакомцу, должен просто переставив нужные цифры, набрать точный номер, и…

Итак, что сулила подобная самодеятельность?

Прежде всего, Белобрысый должен сформулировать деловое предложение, на которое банкир «поведется»; а «повестись» он мог только на слова, что он, товарищ Wolf’а, знает где спрятана ценная вещь, которую носил при себе пожилой господин, убитый на Новом Арбате, чьи последние минуты жизни он лично созерцал из окна ближайшего кафе. О заинтересованности в этой вещице иностранного лица Антон понял со слов, произносимых подельником при том подслушанном таинственном разговоре.

Но стоит ли идти на такой отчаянный шаг? Ведь не имея никакого понятия о том, что за предмет ищет господин хороший, не зная наверняка, что тот не имеет прямого отношения к гибели Wolf’а, можно и головой поплатиться. Да, риск велик, но кто не рискует, тот не пьет шампанского: примитивно, но весело, — подумал Антон, и решил набрать номер.

* * *

…После того, как незнакомец, явно волнуясь, сказал, что по просьбе Вольфа присутствовал на Новом Арбате как раз в момент гибели пожилого немца, банкир перестал раздражаться по поводу того, откуда у звонившего ему человека его личный номер. Выслушав сообщение, он договорился о встрече с ним, и, отключившись, положил трубку прямо перед собой, сосредоточенно разглядывая блестяще-черный корпус телефона. «А вот и ниточка от фон Краузольда, и послание от милого Wolf’а, земля ему прахом… нет, пухом…», — проговаривал про себя Джузеппе Бутилльоне, прогоняя и компонуя одну мысль за другой.

Прошло сколько-то времени, и он попросил секретаря вызвать его машину.

* * *

…как только представительское авто главы московского банка «Сантадер» выехало с охраняемой территории бизнес-центра «Зенит-Плаза», за ним, поодаль, пристроился автомобиль, — один из тех, что не так давно встречал «испанского туриста» в аэропорту российской столицы. В салоне автомобиля, кроме водителя, сидели генерал с оперативным псевдонимом «Дед» и женщина обычной внешности с чуть уставшим выражением лица, которую Звездочет представлял своей подруге как Ларису Ивановну.

Здание головного офиса «Газпром», г. Москва.

Водитель совершал привычные маневры, полагаясь на интуицию и навыки, прекрасно понимая, что нельзя попадаться в поле зрения того, кто представлял интересы иностранного банка Santader. Однако банкир и так был занят своими мыслями, чтобы обращать внимание на снующие по забитым трассам Москвы машины. Проскочив первый ориентир — станцию метро «Строгино», автомобиль, петляя, помчался в сторону улицы Намёткина, где в высотном здании головного офиса «Газпром» только один из громадного множества белых воротничков, один-единственный из всего офисного планктонаготовился принять ценную информацию.

* * *

В машине, следовавшей за объектом, явно что-то происходило. «Дед», в который раз обернувшись с переднего сиденья на Ларису Ивановну, расслабленно сидящую позади него, мягко, по-отцовски улыбнулся ей и кивнул. Женщина кивнула в ответ и закрыла глаза, приготовившись войти в транс.

Водитель, понимая важность момента, старался вести машину как можно ровнее, избегая толчков и резких поворотов. На первом этапе это было важно… а далее — как Господь даст.

* * *

Когда представительское авто свернуло на улицу Намёткина, Джузеппе Бутилльоне достал из кармана сотовый телефон. Впереди, совсем недалеко перед ними возвышалось колонновидное здание, увенчанное магической островерхой пирамидой. Здесь размещался штаб крупнейшего газового монополиста России. Когда до здания оставалось метров 100, банкир приложил телефон к уху и нажал кнопку.

Имитация звонка, как и прежде, прошла мгновенно. Ведь телефон банкира Бутилльоне работал по специальной технологии СБД — сверхбыстродействующей связи, которую невозможно отследить или перехватить. Оператор, находившийся где-то в здании, получил выстреливаемое спецсообщение.

Но на этот раз связь не была успешной…

* * *

… не была успешной, потому что позже, когда Лариса Ивановна пришла в себя, она сосредоточенно произнесла:

— Оператор на шестом этаже, комната 616, у него небольшие усики и родинка на мизинце левой руки.

* * *

Удовлетворенный последними событиями Джузеппе, проработавший остаток дня в офисе, уже собирался отправиться на отдых, как получил неожиданное сообщение, что ему предстоит совершить скорое путешествие на родину. Нашего банкира вновь ждали в Ватикане…

Ольга сидела на диване, пождав ноги, и слушала программу новостей. Но все ее мысли были сосредоточены на ином: как скоро появится Александр, уехавший ранним утром. Тем не менее, когда новости закончились, Ольга, опережая рекламный блок, начала переключать программы, пытаясь найти что-нибудь интересное для заполнения тревожной паузы ожидания. Журналистика, а тем более тележурналистика, — казавшаяся ей всегда такой значимой, отныне утратила свое «очарование власти»; в журналистике господствовали тупость, скудоумие и деструктивная направленность, — в этом Ольга Хлебникова уже даже не сомневалась, более того: была убеждена и разочарована своей профессией. Она боялась подумать: каково ей придется, когда через несколько дней нужно будет выходить на работу…