— Нет, жена должна быть возле мужа, — настаивал он. — Если я надеваю скафандр и лезу в воду, то и ты должна надевать скафандр и лезть в воду вместе со мной. Мы же вместе отдыхаем.

Мы тогда очень сильно поругались. Я, разумеется, не поехала на острова, и он был вне себя от злости. За оставшиеся до конца отдыха пару дней мы так и не помирились. И даже когда возвращались домой, то не общались и в самолете, а затем он демонстративно встал в другую очередь на паспортном контроле. Я ехала с намерением чуть ли не разводиться. Мне этот цирк ни к чему: мы взрослые люди, и я выходила замуж не затем, чтобы меня строили, как в пионерском лагере.

Молча едем в такси, приезжаем домой. Нас встречает нянечка и говорит:

— У нас беда.

— Что случилось? — спросила я.

— У нас почти все рыбки подохли, — растерянно ответила Катя.

— Как подохли? — в полном ужасе выпалила я.

— Наверное, это я виновата — кόрма пересыпала, — сказала Катя, потупив глаза. — Я прихожу утром, а там сплошной кисель, все воняет. Я давай их вынимать в тазы, кого успела — спасла, поместила в чистую проточную воду.

— Что же ты не позвонила человеку, который следит за аквариумом? Он приехал бы и все сделал.

— Я на нервной почве не могла найти его номер, — ответила она.

Я подбежала к тазу и увидела, что практически все мои рыбы погибли, и в итоге осталось два сома и три циклида. Большой сом Ваня тоже умер. Я села на диван и стала рыдать над этими рыбами. Сергей подошел ко мне, обнял, пожалел, сказал какие-то слова в утешение, и так мы помирились.

— Не переживай, мы купим тебе новых рыб, — тихим успокаивающим голосом произнес он.

«Рыбки погибли по фэн-шую, чтобы в семье настал мир», — сказал кто-то такую фразу, и я призадумалась: а может, это правда…

Жизнь опять пошла своим чередом. Сережа стал ездить в Москве в какой-то дайвинг-центр и ко мне больше с этой историей не приставал, но ситуация в Турции оставила большой след в душе, и я понимала, что если и были у меня к нему какие-то чувства, то теперь я к нему совершенно остыла. Из-за моей вечной занятости и разъездов в семье образовалась большая трещина, и я чувствовала, что в скором времени мы с ним все равно разойдемся.

Так все и произошло, я переехала жить с дочкой к маме, а тут еще подошло время ходить в первый класс, и моя жизнь потекла дальше. Моя мама взяла на себя роль любящей бабушки и всячески помогала воспитывать Яночку. А я, вновь свободная от обязательств супружеской жизни, с головой ушла в свою работу.

Наши будни

Мы продолжали работать вместе с Маргаритой.

Во всех интервью она любила говорить:

— Я смотрю и думаю, как же им всем не стыдно, все под мою фонограмму поют. Ой, рано или поздно вся правда откроется, вот им стыдно-то будет, а мои две золотые связочки, вот они со мной, бриллиантовые, они-то никуда не денутся. Мой голос как был со мной, так и останется.

Все бы ничего, пока не началось равноценное построение гастрольного графика. После того как мы провели большую работу по пиар-кампании, нас стали гораздо чаще приглашать вместе. У нас была фотосессия у очень известного фотографа Ольги Фоминой. Когда мне ее порекомендовали, я сразу согласилась. Сейчас это женщина, которая раньше была мужчиной. Когда-то его звали Олег Фомин, он был женат на одной художнице, внучке известного скульптора. У них родилась дочь, они какое-то время жили вместе, а потом все же разошлись, но когда он уже поменял пол. Обо всем об этом я узнала гораздо позже. А пока мы с моей коллегой приехали на съемку.

Нас встретила симпатичная блондинка в джинсах, с сигаретой, которая представилась Ольгой. У нее большая галерея, где висят фотографии разных артистов; кого она только не фотографировала! По лестнице поднимаешься — там кухня, сбоку спальня. Безумно интересно и необычно.

— Что хотите от этой фотосессии? — обратилась она к нам, когда мы присели за стол выпить по чашке чая.

— У нас новая история, — начала рассказывать я.

— Ой, это та, которую никто не знал? Которая за кадром пела, что ли? — оживилась Ольга.

Она такая вся деловая, разговаривает по-пацански. Думаю, лесбиянка, что ли? Тогда я еще не знала, что перед нами бывший мужчина.

— Так, поняла, — сказала она многозначительно. — Вам нужно сделать крутую фотосессию, чтобы все на вас обратили внимание. Я что-нибудь придумаю. Давайте так: надевайте полупрозрачные батники, и пусть Рита тебя сзади обнимает. Это будет интересно, а вдруг у вас отношения? Пусть народ сам догадывается. Еще сделаем образы в коже.

Оля сделала нам отличную фотосессию, которая разошлась по всем журналам.

После пресс-конференции и съемки клипа на песню «Просто мираж» мы начали очень активно гастролировать. Песня выстрелила и попала в десятку, сегодня она воспринимается слушателями, как будто из 80-х.

Когда мы только начали ездить на гастроли, наши первые концерты выглядели достаточно странно, люди совсем не знали Маргариту. Да и сама она одевалась так непрезентабельно и не пользовалась косметикой, что никому в голову не приходило, что это вторая солистка. Думали, наверное, какая-то помощница. Выходим мы как-то вместе из самолета, нас встречают слушатели, а меня спрашивают:

— А где Маргарита?

— Да вот же она, перед вами, — отвечаю я.

— Ой, а мы вас не узнали, — смущаясь, расплывались люди в улыбке.

— Да, вы подумали, наверное, что я костюмерша, — начинала острить Рита, показывая, что ее это сильно раздражает.

Конечно, неприятно, что тут говорить, это удар по самолюбию. Маргарита любила говорить в интервью журналистам:

— Когда я впервые вышла на сцену, люди падали к моим ногам, ползли ко мне на сцену, целовали мне ноги, плакали и умоляли: «Пожалуйста, только не уходите. Какое счастье, что вы вышли на сцену! Мы вас так долго ждали и теперь ни за что не отпустим». Люди рыдали. Как я могла уйти?

В этот момент я стояла рядом и все время думала: «Боже мой, где и когда это происходило? Что-то я не припомню ничего подобного». Но, видимо, ей очень нравилось рассказывать придуманную историю, в которую она свято верила. Чем крепче она становилась на ноги, тем больше показывала свой настоящий характер. И еще сильнее увлекалась своими фантазиями.

Я к ней подхожу:

— Что случилось?