везли по бездорожью. Сколько я ни пыталась прилечь на заднем сиденье, сделать это было невозможно — все время подпрыгивала голова. Наконец-то мы приехали в порт города Невельска. Все были голодные. Нам выдали обед: сок, йогурт, холодный жареный картофель, два кусочка огурца, две помидорки черри и «зеленую» сосиску…

Уже в порту я поняла, что садиться в яхту в джинсовых шортах и шлепках — совсем не вариант. Рита облачилась в теплые вещи, надела на ноги угги, толстовку с капюшоном и куртку. Ничего себе, подумала я. Как же так? Одна знала о плохой погоде, а другая ехала на курорт.

Мы с Каном пошли на поиски теплой одежды. Он купил мне белую куртку и кроссовки, а себе шерстяную водолазку. Я взяла в палатке орешки, а продавщица, узнав меня, подарила банку меда, который спасал потом всю дорогу. Мы надели теплые вещи и сели в яхту.

Прогулочная яхта была просторная и уютная, но никто не знал, что ждет нас впереди. Вдруг выяснилось, что навигатор и Сеть не работают, так как водоросли попали в какую-то трубу и забили ее. А без навигатора идти в Охотское море страшно: куда держать курс, в какую сторону плыть? Погода ухудшалась, подул сильный ветер. Прислали водолаза, который очистил трубу, и все заработало. Нам с Ритой выделили каюты для сна. Я валилась с ног, так как по московскому времени было четыре часа утра. Сквозь сон я чувствовала болтанку, хотелось в туалет. Кое-как я встала, на ногах было трудно удержаться, так как яхту бросало из стороны в сторону. Я добралась до унитаза, меня начало так мутить, что я зависла над раковиной. Меня бросало то в жар, то в холод, по всему телу выступила испарина. Я кое-как забралась по лестнице вверх, на воздух. Открыла дверь на палубу, и меня вырвало. Ледяной ветер с морской водой хлестал мне в лицо, меня то отпускало, то накатывало опять, прошибал пот. Я почувствовала, как Сергей Лавров стал надевать на меня спасательный жилет. Застегнул и держал меня, а я умирала от тошноты. За бортом сильно штормило, шел дождь. Я уже плохо соображала, буквально находясь в каком-то трансе. Было ощущение, что я сейчас умру, настолько мне было плохо! Сергей крепко держал меня, чтобы я не вылетела за борт, так как, когда подступали приступы рвоты, я облокачивалась на перила и свешивалась вниз. Я не понимала, что происходит и зачем вообще все это нужно. Ради чего? Я не плакала, но слезы сами катились из глаз. Сквозь шум ветра и мотора я слышала, как по рации наша яхта связывается с берегом.

— Прибавьте ходу, погода дрянь, шторм усиливается. Вы не сможете пристать к причалу, волны не дадут этого сделать.

— Хорошо. Только девочки сразу выступать не смогут. Наташе совсем плохо, им надо хотя бы час отдохнуть и прийти в себя.

Я вообще не понимала, как это, сейчас еще и выступать?! Боже! За что?!

Капитан прибавил скорость, и наша яхта понеслась по волнам, раскачиваясь еще сильнее. Яхта остановилась, зайдя в бухту, бросили якорь, и мы стали ждать катер, так как ближе подойти не представлялось возможным. Это было безумие. Яхту качало так, что до сих пор меня опять начинает мутить от воспоминания об этом. Подошел катер, ребята загрузили барабаны, аппаратуру, сумки, чемоданы. Кто-то сказал: «Посадите девушек на корму». Мы присели с Каном на мокрую скамейку возле мотора лодки, рядом, чуть впереди, Сергей с Ритой. Затем катер взревел. Я держалась за какую-то веревку. Нас несколько раз всех полностью окатило волной. Лодка летела, рассекая волны. Сергей крикнул рулевому: «Сбавь обороты, а то мы сейчас кого-нибудь потеряем». У всех был шок, а меня опять начало выворачивать наизнанку.

Мы плыли на этом катере довольно долго. Мне было страшно. Несколько раз он так подпрыгивал на волнах, что, казалось, еще секунда, и мы все окажемся в воде, и тогда уже нам ничего не поможет. Даже спасательные жилеты окажутся бессильны, так как вокруг камни и скалы. Резко стемнело, катер причалил. Нас ждали подвыпившие, веселые люди. Они помогли выгрузить вещи. Шел все тот же мелкий дождь, дул порывистый ветер, было очень холодно. Встречавшие нас люди смотрели на меня с сочувствием. Я была похожа на зомби со стеклянными глазами. Мне дали чашку горячего чая и, улыбаясь, пообещали, что минут через 20 меня отпустит.

Я была счастлива оказаться на твердой земле, а в мыслях мелькало одно: что хотите со мной делайте, назад я не поеду. Я остаюсь на острове. После нескольких глотков чая меня стало потихоньку отпускать, во рту не было слюны, мне дали леденец и сказали: «Надо идти. Из-за дождя напрямую не пройти, пойдем в обход через горы». Мы слышали, как на острове вовсю уже шел концерт, пел Женя Кемеровский, и где-то далеко светились два-три домика. Туда мы и держали путь. Мы шли вереницей. Я вообще не понимала, куда идем, ничего не видно, кругом кромешная тьма, ветер, дождь, шум волн, разбивавшихся о скалы, под ногами мокрые доски, по бокам перила. Я держалась за них, чтобы не упасть. В тот момент я подумала: «Наверное, это ад». Через тридцать минут мы добрались до конечного пункта, абсолютно без сил, полностью разбитые, голодные и измученные, совершенно мокрые, а надо было идти на сцену. Я не понимала, как это в принципе вообще возможно? Меня по-прежнему мутило. Нас завели в натопленный дом, в крошечную комнату, где стояли две раскладушки, и сказали:

— Девочки, вот ваши гримерки и ваше жилье! Отдыхайте, приходите в себя, готовьтесь к работе.

Организаторы самого концерта недоумевали:

— Зачем же вы приехали, рискуя жизнью? Разве это того стоит? Ведь вы могли перевернуться и утонуть. Если бы вы развернулись и уехали в аэропорт, мы бы вас поняли.

Мы не могли им объяснить, что у нас есть продюсер, который так не думал. У него была конечная цель, и он ее достиг. А каким путем — это неважно.

Мы с Маргаритой давно перестали общаться, но беда объединяет всех, даже врагов. У нас не было выбора. Включили щипцы для волос, взяли косметику и стали быстро приводить себя в порядок.

Яркая помада и пушистые ресницы сделали свое дело. Вместо часа мы работали сорок пять минут и в одном костюме. А ведь изначально каждая из нас привезла по три костюма, чтобы все было по высшему классу. На концерте хотелось только одного: быстрее отработать и упасть спать. Я вообще