– Чудо, что мы все не сошли с ума, – сказал он тихо.

Смит смотрел на него с нечитаемым выражением лица. Лев надеялся, что не с жалостью.

– Это не Колосс, – сказал прибалт. – Но может оказаться не менее надежно.

Лев моргнул.

– Все, что слабее Колосса, – сказал он, – ломается в два счета.

Прибалт неожиданно ухмыльнулся и достал сложенный листок бумаги из внутреннего кармана куртки. Разгладил и протянул, Лев увидел группы цифр и испытал едва ли не сексуальный прилив ностальгии.

– Что это за язык? – спросил он.

– Русский.

Лев фыркнул.

– У вас есть ручка?

У прибалта ее не было. В конце концов, они попросили официантку – у нее тоже не было ручки, но нашелся довольно тупой карандаш для ресниц, который она соблаговолила одолжить шутки ради, и Лев провел подсчет частоты сообщения, набрасывая цифры на салфетке. Прибалт налил себе еще, откинулся и наблюдал.

* * *

Через десять минут Лев поднял взгляд и сказал:

– Очень смешно.

Прибалт улыбнулся.

Сообщение было закодировано простым стихотворным шифром, из тех, что легко ломали еще во время Второй мировой войны. Клер состоял из десятка имен и адресов из московской телефонной книги. Само стихотворение… Лев еще десять минут подсчитывал суммы… ну, определенно русское – темные березовые леса, утраченная любовь, надвигающаяся угроза зимы. Пастернак? Тургенев? Льву казалось, что это что-то знакомое, но на самом деле это могло быть почти любое русское стихотворение, оно почти воплощало в себе русскую душу. Его душу – точно. Внезапно он почувствовал грусть и стыд.

– Думаю, вам лучше обратиться к кому-нибудь другому, – пробормотал он, начиная подниматься.

Прибалт не пошевелился.

– Последний, кому я показал стих, сказал, что ему нужно минимум два часа и таблички с книгами, – сказал он.

Лев пожал плечами, едва ли удивляясь, что не был первым вариантом.

– Классицисты, – сказал он.

– Вы расшифровали его за двадцать минут на бумажной салфетке с помощью карандаша для бровей. Кажется, вы именно тот человек, которого я ищу, – когда Лев не сел назад, прибалт добавил: – Сто тысяч швейцарских франков, в любой валюте, на любом банковском счете по вашему выбору, где угодно в мире. Половина сейчас, половина – когда закончите.

Лев опустился с полными слез глазами, зная, как близок он был к тому, чтобы согласиться всего за пару стаканов.

– Я уже… – Он шмыгнул носом и вытер глаза. – Я уже давно этим не занимался. Вдруг у меня не получится вам помочь.

– Тогда, может быть, плата за консультацию, – ответил прибалт. – Ежедневная. Может быть, так честнее.

Лев кивнул.

– Согласен на это.

– Прежде чем начать, должен предупредить вас, что это может быть опасно.

– Опасно?

Впервые прибалт показался несколько смущенным.

– Не знаю, чем или почему, но это может быть опасно. Хотя это моя проблема, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить вас во время работы и после, – он моргнул. – Если вы встанете и уйдете прямо сейчас, я не обижусь.

Лев задумался. Почти на секунду. Махнул рукой – наследник ЧК, НКВД, КГБ, дитя «Энигмы» и Колосса.

– Мне больше нечего бояться, – сказал он и внутренне поморщился. Как это по-русски.

Прибалт казался печальным.

– Что ж, будем надеяться, вам не грозят новые открытия в этом направлении. Вам что-нибудь понадобится?

Лев посмотрел на него, удивляясь, как жизнь вдруг приняла новый поворот.

– Мне нужно забрать мой ноутбук у господина Кошгеряна, – сказал он.

* * *

Ноутбук Льва был целиком сделан из ткани. Он наводил на мысль о рекламе кондиционера для белья. Клавиатура представляла собой коврик с вышитыми буквенно-цифровыми символами, а принтер/сканер/копир можно было перепутать с разноцветным полотенцем для рук. Скатанный и сложенный в маленькую сумку-кисет, он казался подушечкой, на которую люди кладут голову во время длинных путешествий на автобусах. Руди никогда не видел ничего подобного.

– Когда-то мы творили чудеса, давным-давно, – в голосе Льва слышался призрачный отголосок гордости. – И никому об этом не рассказывали.

– Как оно работает? – спросил Руди, задумавшись о патентах. Лев пожал плечами.

– Не знаю. Просто вставляешь один конец в розетку, другой – в развлекательный центр – и работает. Можно даже постирать, но если вода слишком горячая, то она уничтожит нити памяти и процессора, и тогда на руках останется только милый половичок. Нужно купить для него кабели. И внешний жесткий диск. Большой жесткий диск.

– Не проблема.

Лев провел пальцем по плетеной поверхности.

– Никогда бы не смог его продать. Может быть, и закладывал время от времени, но продать – нет. Однажды думал отнести его какому-нибудь крупному производителю электроники, продать технологию. Но мои бывшие работодатели узнают об этом и пришлют кого-нибудь меня убить. Кого-нибудь вроде вас.

Руди посмотрел на маленького русского. «Пришлют кого-нибудь меня убить». Лев не казался грустным или злым, говорил скорее обыденно, как отец, который увидел прогноз погоды и понял, что семейный пикник придется отложить из-за дождя. И что это значило – «кого-нибудь вроде вас»?

– Хотите выпить? – спросил он. Лев покачал головой.

– Мне нужно работать.

Руди сомневался, что Льву придется беспокоиться о прежних работодателях. Последний раз, когда он был в России – вернее, Европейской России, как тогда начали называть эту страну, – местные разведывательные службы не производили большого впечатления.

* * *

Руди снимал номер в одном из роскошных отелей в Новом городе, так что Лев переехал туда со своими пожитками – несколькими книжками, старым айподом, сумкой с одеждой. Уладив формальности и получив деньги на руки, Лев сел и открыл матерчатый ноутбук. Когда все было готово, он сказал:

– Показывайте, что у вас там никто не может расшифровать.

Руди достал из-за софы тяжелый на вид дипломат и открыл, проведя картой-ключом по боку и набрав длинную комбинацию на замке. Достал свернутую в рулон бумажную карту и две старые книги: одна была толстая, в мятой картонной обложке, другая – тонкий блокнот в кожаном переплете.

– В случае, если вам нужен контекст, – сказал он, передавая блокнот, – это карта Линии. Стандартная, купить можно где угодно. Это, – он поднял толстую книгу, – расписание железнодорожных поездов юга Англии за 1912 год. А что это такое, я понятия не имею.

Лев взял блокнот и открыл. Внутри за обложку были заткнуты пять листов бумаги с печатными столбцами цифр и букв. Нет, не просто печатными… Лев провел кончиком пальца по обратной стороне одного из листов, почувствовал легкую выпуклость машинописи. Это было напечатано очень давно.