Додумывать было страшно.

Хотелось бы мне знать, Берт очень расстроится?

Плохая мысль! От нее стало не только страшно, но и больно. Волна отчаяния, зародившаяся где-то в животе, медленно поднялась к сердцу, оплела его тугими щупальцами и болезненно сжала. Кольцо на пальце привычно нагрелось. Может, по нему меня сможет отыскать князь? А станет ли искать вообще?

Новая слеза сорвалась вниз. Я же пустышка, король выбрал меня не сердцем, а в качестве наживки. Может, это и был его план? Если не получится предотвратить ритуал, то он хотя бы не будет иметь должной силы? А меня ведь все равно не жалко.

А Берт? Пусть ему план и не нравился, но он от него не отказался! Хотя, собственно, кто я ему, чтобы за меня вступаться? Просто предательница, не захотевшая покинуть отбор по его просьбе, лгунья и… полнейшая дура! Надо было с самого начала все ему честно рассказать, довериться, а сейчас уже поздно.

Голова ударилась в стену и взорвалась новым приступом боли. При построении портача мой похититель явно не заботился о комфорте пассажирки. Когда удивительно сильные руки во время очередного крутого поворота под быструю музыку больно впились мне в плечи, я даже не успела сообразить, что происходит. Вот мы танцевали, а вот меня уже крепко, до синяков, держит в руках безумец с бешено блестящими ярко-сиреневыми глазами.

— Время пришло, — зловеще выплюнул он. — Пора нам с тобой прогуляться.

И в следующий миг меня тряхнуло, вывернуло наизнанку, перепотрошило, и наступила темнота. Та самая, в которой я и очнулась… а, собственно, когда? Минуты прошли или часы? Может, я провалялась тут сутки без сознания? Ответа на этот вопрос у меня не было. Равно как и на все другие: что теперь делать, как больно меня будут убивать и… как на это отреагирует князь…

Время в этом месте в кромешной темноте и оглушительной тишине текло странно: то растягивалось, то сжималось в тугую пружину, чтобы в следующий момент стремительно выстрелить вперед, а потом опять тянуться и тянуться. Судя по тому, что мне захотелось пить, прошло часа четыре, хотя это могло быть и побочным эффектом от грубого перехода. Спросить-то не у кого.

Великий Двуединый, как страшно!

И только мысленно обратившись к привычному божеству, я вдруг с ужасающей четкостью поняла, что все это случилось именно из-за него, из-за этого существа, в свое время отказавшегося от физической оболочки и предавшего родного брата. Как грустно, что сейчас история повторяется только с другими действующими лицами. Захотелось вновь постучаться головой об стену, но от этого становилось только хуже. Тогда к головной боли добавлялось и головокружение.

Когда я уже отчаялась, наплакалась, перебоялась и даже умудрилась встать, вырвав изрядный клок волос, и походить вдоль стен, открылась грубая деревянная дверь и мое убогое пристанище осветил трепещущий луч. Тихо потрескивала промасленная пакля на простом факеле, тут же ворвавшийся ночной ветерок принес запах гари, вместе с которым усилилась и вонь, к которой я так и не смогла притерпеться.

— Выходи, — приказал грубый мужской голос.

Судя по интонации, его обладателю и в голову не приходило, что я могу отказаться. Вместо того чтобы послушно последовать приказу, я отступила назад и вжалась спиной в стену. Ему надо — пусть вытаскивает.

— Ах ты, дрянь! — ругнулся мужик и с остервенением выволок меня наружу, не забыв поддать под дых.

Я подавилась застрявшим в горле воздухом и тряпичной куклой вылетела наружу. Туфли моментально увязли в мокрых опилках, коими был усыпан весь двор, и уже на следующем шаге с обувью пришлось расстаться. Я просто не смогла выдернуть ее обратно, и дальше шлепала уже босиком, непрестанно толкаемая в спину провожатым.

Двор оказался большим, с множеством построек. Невдалеке за нолем виднелся трехэтажный особняк, в окнах которого, несмотря на поздний час, горел свет, и этот «маяк» в ночи пугал даже больше той неизвестности, что изводила меня последние часы. Я уже знала, кто встретит меня там, и не ошиблась.

— Моя прекрасная леди, — величественно кивнул мне Вильрен Даросский, стоило только приблизиться. — Ульрих, что ж ты не развязал нашу гостью? — с притворным участием протянул ненаследный принц.

— Распоряжений не было, — буркнул тот самый Ульрих.

— Распоряжаюсь, — благородно приказал принц и протянул ко мне руки как старый знакомый, желающий обняться после долгой разлуки.

Я шарахнулась назад, и, кажется, расквасила нос своему провожатому, который в это время начал возиться с веревками.

— Ах ты ж!

Удар в спину был хоть и не слишком сильный, но крайне болезненный. Я поморщилась, а Вильрен продолжал улыбаться, будто ничего и не случилось. Как только руки безвольными плетьми повисли вдоль тела — даже поднять и растереть их не могла, — Ульриха отпустили, приказав готовить зал, а меня этот мерзкий эльф все же ухватил под локоток и потащил в дом, в который так не хотелось заходить. Через просторный светлый холл, через гостиные в стиле королевского дворца — позолоченные и расписные — в столовую, где, несмотря на час, был сервирован ужин. Стол был поистине огромен и располагался буквой «П» в просторном помещении, оформленном в золотых тонах, только скатерть контрастировала с внешним великолепием — она была чернее ночи. На ней исходили паром блюда, но тарелки гостей оказались пусты.

«Неужели главным угощением буду я?» — мелькнула шальная мысль.

И только тогда я посмотрела на «приглашенных» и едва сдержала крик ужаса: они все были мертвы, все до единого!

— Прошу, не стесняйся, дорогая, — подтолкнул меня в спину принц. — Раздели с нами эту трапезу.

И меня почти силой потащили вдоль кресел с трупами. Были среди них и погибшие участницы нынешнего отбора, и, видимо, всех прошлых. Изуродованные тела разной степени целостности сидели на стульях на удивление ровно, будто их привязали веревками или зафиксировали заклинанием, но самое ужасное заключалось в том, что по мере нашего продвижения они поворачивали головы, провожая подернутыми дымкой глазами тех, кто посмел потревожить их покой.

— Не бойся девочек, — меня насильно усадили в кресло во главе стола с трупами, — они для тебя неопасны. Что ты хочешь? Мясо? Рыбу? Овощи?

Принц, как самый галантный кавалер, тут же принялся наполнять мою тарелку. Неужели он всерьез думает, что в подобной компании и в таких обстоятельствах кусок в горло полезет?! Несмотря на мою кислую мину, сам он с аппетитом уплетал мясное рагу. Когда же этот псих, увидев, что я так и не притронулась к угощению, вознамерился покормить меня с ложечки, я дернулась так, что ножки стула проскребли по паркету, и почти закричала:

— Прекратите этот балаган немедленно!

— Это не балаган, — спокойно ответил Вильрен.

— А что тогда?!

— Это ужин, дорогая во всех смыслах Карина.

— Но откуда вы… — закончить вопрос я так и не смогла.