В путь отправились после завтрака; то ли преследования более не опасались, то ли решили проверить, не будет ли хвоста. Иринка в этом не разбиралась и с легкой душой перевалила вопросы планирования дороги и обеспечения безопасности на плечи мужчин. Ее головушке для помрачения рассудка хватало и знаков, которые с удивительным терпением разъяснял Диаль. Тот вещал:

– Да, моя лорра, эта загогулина, как ты выражаешься, похожая на корявое облако, означает сотворение охранного периметра знаком Деварда. Не круга, такой знак тоже есть, а именно периметра. Ее наносят и на здания, и на владения для защиты. Применение и сила воздействия на нарушителей будет изменяться в зависимости от знаков, помещенных рядом…

Границу людских земель с малым постом смешанной стражи миновали без досмотра. Хватило особой бляхи возницы. Мало ли какой секретный пакет везет громила-волк? Начнешь приставать, сам же на штраф и наскочишь!

Дорога в Валадаре хуже не стала, а вот постоялый двор, где собирались перекусить… м-да, оставлял желать лучшего. Если он и занял бы какое-нибудь призовое место на конкурсе, то разве что среди кошмаров по части антисанитарии. Никакого мощения внутри, умеренная грязь и замызганные родственницы кур, копающиеся в траве и мусоре, соответственно и гадящие там же, где вели раскопки.

Как и кем содержится двор и чем здесь кормят, выяснять Иринке не хотелось категорически, равно как и выуживать из еды насекомых вроде мух, в изобилии кружащихся надо всем великолепием. Шокированная омерзительным контрастом, девушка крикнула кучеру:

– Едем дальше! Может, в деревне купим свежего хлеба и молока!

Недовольное сопение Иринки объяснялось элементарно. Да, дочерью князя, если рассматривать аспект души, она не являлась, но физически тело, которое «носила» попаданка, оставалось тем, что принадлежало семье правителей. Поэтому Ивка буквально клокотала от злости.

Значит, ее за порог в ритуальный самоубийственный поиск выперли, пусть, ладно. С отцом неизвестно что приключилось, но мачеха-то с братцем на хозяйстве остались. Лорра Триавда так гордилась своим происхождением и сыном! Сколько раз читала нотации Ивке, что, дескать, именно она – супруга – ровня ее папеньке, а не неизвестно где сгинувшая беспутная мамаша Ивэйды. Чего ж они так все запустили? Или это не они, а еще отец? Ивэйда даже не пыталась вникать в заботы родителя, как и в кучу иных проблем. Но в памяти ее не осталось даже остатков мыслей о том, что лорр Валадара занимался чем-то, кроме сражений с чудовищами в чащах и укрепления рунных камней-застав. Вот и вопрос: а было ли оно, все другое? Или отец не разбирался в том, что не казалось ему важным? Правителем быть то еще ярмо, любая мелочь может боком выйти.

Мрачная и проголодавшаяся ехала Ивка до ближайшей от образчика антисанитарии деревеньки. К счастью желудка, недобрые предчувствия касательно грязи в любой точке княжества, как постоянной величины, не сбылись.

Деревня оказалась самой обычной, зато от околицы из окраинного дома тянуло таким вкусным запахом свежего хлеба, что рот невольно слюной наполнился. Припасы у путешественников были, но свежее лучше стоялого и лежалого практически везде, если не брать во внимание отдельные продукты вроде сыра и вина.

У околицы Фаррашир громко свистнул, призывая стайку ребятни, и, бросив несколько монеток медной чешуи ребятне, спросил:

– У кого свежего хлеба взять можно?

– У мамки моей! Она вкусней всех печет! – ловко словив медяшку, пискнула тощая белобрысая пигалица с толстенными косищами, опережая товарищей.

– Заплатим щедро! Пусть пару-тройку хлебов принесет! – пообещал возница, и довольная ребятня с гиканьем унеслась, сверкая голыми грязными пятками. Будто и не вампиры маленькие, а самые обычные человеческие детеныши.

Ждать долго не пришлось. Деньги – они везде деньги, а уж возможность подзаработать на ровном месте и вовсе заставляет сворачивать горы.

Еще нестарая женщина, очень похожая на малявку, особенно толщиной украшавшего голову венка кос, объявилась у дорожной кареты с похвальной быстротой. В чистой тряпице принесла три пышных темных хлеба, источающих восхитительный аромат, дочурка ее перла кувшин. Иринка и Диаль пока разминали ноги у кареты.

– Ясных дней, звездных ночей, лорры, не побрезгуйте! Хлеб утром в печь ставила, молочко с ледника! – улыбнулась без заискивания, но с явным ожиданием материального вознаграждения за свои труды селянка.

Втянув носом воздух, Фаррашир одобрительно заворчал:

– Добрая пища! Берем, лорра?

Иринка полезла за деньгами. Зная примерные цены на продукты в Меладе, отсчитала монет вампирской чеканки аналогичного достоинства и передала в качестве платы за еду.

По-видимому, переборщила. Уж больно споро исчезли в тайном месте где-то на груди денежки, а по толкущейся чуть в отдалении горстке ребятни пронесся завистливо-восхищенный вздох.

– Повезло княжедурской мамке! Какие деньжищи отвалили!

Вспыхнув, женщина резко развернулась и напустилась на ребятню:

– Богов побойтесь! Ивка моя уж по последней звездной тропе ступает, а вы все злословите!

То ли пристыженные, то ли испуганные ребятишки прыснули в разные стороны, а Иринка нервно дернулась, услышав знакомое имя. Почуяв ее реакцию, Диаль мгновенно напружинился и спросил, вкладывая в руку селянки еще монету:

– Ивка? Твою дочь звали Ивэйда?

– Нет, – грустно и устало вздохнула нестарая еще женщина. Впрочем, денежку прибрала. Не себе, так ребенку пригодится, так что нечего из себя корчить перед проезжими хранительницу великих тайн. – Мою хворую головой старшую дочь муж Ивардой назвал пред ликами богов. Хотели Селадару ее посвятить. Только скорбной она умом уродилась. Иначе как Ивкой и не кликали. Тело к пятнадцати годам как квашня рыхлым стало. Лишь ложку держать хорошо умела, да ничего больше. Едва пару слов мычала, зато забрести, коль не уследишь, могла куда угодно. Хорошо еще на имя свое и прозвище глупое «дурная княжна» откликалась. Ни к какой работе, кроме сбора ягод и перебора круп, не способна была. За то и смерть приняла. Младшая моя Суль отвела тогда Ивку на полянку ягодную, как обычно делала, сплела ей веночек с белыми зильками, вон как у тебя украшение, лорра, и оставила ненадолго. Искали ее потом, пропавшую, всей деревней. В овраге глубоком нашли, только по венку и признали. Видать, зверь какой задрал. И жалеть бы надобно, все ж дочерью была, а так отболело и отмучило, что лишь облегчение на душе. Пусть уж меня Лайшеалла за то судит.

Пока женщина вела свой нехитрый рассказ, по спине Иринки пробежали ледяные мурашки. Уж больно неприятным совпадением, да и совпадением ли, показалась ей гибель деревенской толстой дурочки.

Если все же за княжеской глупой дочерью отрядили кого для пущей надежности, то откликнувшуюся на собственное имя светловолосую толстуху в венке могли отправить на встречу с богами легче легкого. Просто банально спутав с объектом охоты. Оттенок волос был подходящим, комплекция и даже что-то общее в чертах лица проскальзывало. Да еще зильки вместо ядоцвета на голове.