Вроде как на землях Валадара права первой ночи не было, но заночевать и попользоваться не только домом, но и пышнотелой хозяюшкой по взаимному удовольствию кто-то из предков Ивэйды мог. Отчего нет? «Вы привлекательны, я чертовски привлекателен», – и вперед, на сеновал.

Свежий хлеб и молоко после короткой беседы с крестьянкой радовали только возницу. Иринка жевала почти машинально, размышляя о делах своих скорбных. Гибель несчастной дурочки, по времени очень нехорошо совпадающая с уходом княжны Ивки из родительского дома, и повеление богов вернуться…

Задумчив был и Диаль, от которого девушка не скрыла всех обстоятельств вышибания из замка на ритуальный путь. Говоря честно, шансы выжить на нем без охраны, без возможности совершить паломничество пусть пешком, но с чьим-то обозом, у недотепы-толстухи были. Но ведь Дайжен то ли сдуру, то ли от неумения и нежелания держать язык за зубами ляпнул: «Убирайся и сдохни!» Именно так, скорее всего, и должна была закончить свои дни глупышка Ивка. А она умудрилась шуткой Канатоходца выжить. Не та и не так, как могла, но тело-то вот оно. Начинка, правда, другая, но если даже боги возражать не стали, то и другим варежки прикрыть надо. И поди докажи, что она не та, за кого себя выдает! Да, похорошела. Но венок из распустившегося ядоцвета, что еще листиком малым от матери к дочери передается и лишь так венком расти может, на голове имеется, медальон тоже, память присутствует, любую проверку знаками крови пройдет…

– Моя лорра, боги не дают пути не по силам идущему, – в качестве утешения промолвил эльф.

Иринка промолчала в ответ. Пока на язык просились только слова из лексикона гоблинов, чей язык, наполовину состоящий из отборной брани, вампирочка усвоила вместе с кровью-кефирчиком полиглота Селрика.

Да, у нее есть активированный симбионт – венок из ядоцвета, очень ядовитая змея в качестве шарфика и эльф, проработавший на старинный эльфийский дом кем-то вроде устраняющего проблемы вместе с их носителями много дольше, чем она живет на свете. Но будет ли этого достаточно не только по мнению богов, а на деле для того, чтобы она, Иринка Ивкина, смогла выжить в змеином гнезде среди любящих родственничков? Тот же Дайжен, хоть и дурак дураком, может, чуть поумнее сгинувшей ни за что ни про что деревенской идиотки, но когти-стилеты отращивать в момент способен. Проткни ее такими разок-другой, и неизвестно, чем дело обернется. Ткнуть-то по-разному можно. А если в висок? Никакой дар Темного Искуса не поможет. Сила ее в другом, сумасшедшей регенерации к ней не прилагается.

И вообще, что именно хотела Звездная Четверка, отсылая ее назад? Столкнуть с неприятностями? Заставить что-то совершить? Или банально подставить и позабавиться, глядя, как будет выкручиваться? Беги, Ивка, беги! Делайте ваши ставки, звездные лорры…

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Иринка снова взялась за знаки. Теперь ради разнообразия на ее коленях лежал томик с толкованием символов Лайшеаллы. И Диаль, избранник Мертвителя, помочь с освоением не мог. Оставалось полагаться лишь на подробное описание и картинки.

Плавные линии причудливо извивались и навевали зевоту своими изгибами. Чтобы взбодриться, Иринка пальцем попробовала воспроизвести самый простой из знаков, отвечающий за туман. Зачем кому-то требовалось вызывать белесую сырость, которая и сама по себе у любого водоема имеется по утрам и вечерам, девушка понятия не имела. Может, ради маскировки? Или из чисто эстетических побуждений? Эльфы странные, порой очень странные, настолько, что хочется сказать «на всю голову ушибленные», и чем старше, тем более ушибленные. И если Лайшеалла эту расу более прочих почитает, то и о ней мнение складывается неоднозначное. М-да.

Как бы то ни было, но вполне конкретный завиток веревки в три оборота, оканчивающийся махонькой петелькой, казался таким простым и невинным. К тому же в пальцах не было ни ручки, ни карандаша.

Одним словом, Иринка повторила туманный значок-веревочку Лайшеаллы на диванчике дорожной кареты почти машинально. Вслед за этим приподняло и встряхнуло карету, а в небесах, чистых и ясных, прогремел раскат грома, за которым последовал разряд ветвистой молнии, ударившей в дерево у обочины, испепеляя его.

Тропыгаи, хвала дрессировщикам зубастых зверушек, лишь чуть сбились с ноги, а потом и вовсе прибавили ходу, чтобы оставить тревожный участок далеко позади. Иринка выдохнула «упс» и втянула голову в плечи. Выдохнул и Диаль, а затем подчеркнуто мягко спросил:

– Скажи, моя лорра, какой знак Лайшеаллы ты ненароком воспроизвела?

– Легкий туман, – моргнула Иринка.

– И сколько в нем было ошибок? – еще вежливее и мягче справился эрр-оль.

– Ни единой, правда-правда, – покаялась девушка. – Я не знаю, почему получилось то, что получилось.

– Полагаю, дело в том, моя лорра, что ты принята обоими богами в равной степени, а знак надлежит насыщать силой лишь одного бога, – поразмыслив, предположил эльф.

– И что делать? Они сами меня посвящали, каналы выжигали по живому. Я же не смогу только чем-то одним пользоваться, чтобы другое не призывать. Или на это столько тренировок понадобится, сколько даже эльфы не живут.

– Продолжай учить знаки, моя лорра, чтобы уметь их толковать. Использовать же и не думай до тех пор, пока мы либо не подберем ключ к твоему умению, либо ты сама не прочувствуешь различие сил и не научишься их использовать выборочно, – постановил Диаль. А потом прибавил с едва заметной улыбкой философа-фаталиста: – Или пока мы не окажемся в безвыходной ситуации, когда лишь убийственные знаки станут источником спасения.

«Последний довод – ядерный чемоданчик», – покивала своим мыслям, найдя ответ на вопрос, отчего ей так не хотелось рисовать и пробовать знаки, тогда как любой другой попаданец ревностно ухватился бы за возможность помагичить. Наверное, у вампиров Темного Искуса не только злодеи обретали вкус шоколада, но и инстинкт самосохранения был развит по самое не могу, чтобы обеспечить выживаемость древнего и очень редкого вида клыкастиков.

Для остановки на ночь все-таки удалось обнаружить приличный постоялый двор. Но, как заподозрила Иринка, его вид являлся скорее исключением из правил, нежели нормой. Во всем была виновата хозяйка. Тощая брюнетка с ярко-зелеными, совершенно кошачьими глазами, она так зловеще щурила их на нерасторопных слуг, скаля клыки, что те начинали работать с утроенной скоростью. Наверное, не хотели попасть на зубок хозяйке или, как вариант, напороться на штраф.

Съедобный ужин и чистые комнаты на постоялом дворе нашлись. На окнах даже висели занавески. Отдельных камерных залов для трапез, правда, не держали, но, пожелай гости, еду подали бы наверх в номера. Пристройка-купальня тоже имелась. Вот только развлекаться у Иринки никакого настроения не было. Смыть бы пыль дороги, которая скрипела на зубах, будто она не ехала, а шла пешком по шею в сухом океане…

Чувствуя состояние своей лорры, Диаль с ней не пошел, не маячил даже на периферии, создавая иллюзию уединения. Вода в купальне правда оказалась не горячей, а лишь хорошо теплой. Но на это девушке было плевать. Не ледяная, и ладно. Зато кадушка, в которую можно залезть, как в ванну, пусть сидячую, Ирине понравилась. У японцев вроде вообще этакие кадушки в ходу по сей день. Мокрое дерево пахло терпко, чем-то похоже на хвою.